— Нет, это тебе.
Он протянул ей букет. Взять их означало бы потерпеть поражение, дать ему лазейку, чего она ни в коем случае делать не собиралась. Она видела, что ее сомнения его раздражают. Что по какой-то причине он делает все возможное, чтобы казаться приветливым. Интересно, что он задумал? Чтобы бомба взорвалась только после того, как они снова станут друзьями?
Не получится.
— Поставить их в воду?
Она поняла, что выбора нет. Нельзя вести себя слишком вызывающе и тем самым помогать ему. Кто же будет жить с женщиной, которая даже букет роз принять не может.
Достав из шкафчика вазу, она подошла к нему. Благодарить — выше ее сил, она взяла букет и направилась к мойке. Потом тщательно, по одному цветку обрезала стебли и ставила в вазу. Он стоял позади нее, возможно, собирался с духом, чтобы сделать признание. Нужно заставить его подождать, всего один день, пока в садике не узнают о прошлом Линды и пока она не соберет деньги. Ее отталкивающее поведение, конечно, только укрепит его решение, он правильно делает, что бросает ее, но ей уже все равно. За последние полгода она столько раз ходила за ним по пятам, пытаясь вызвать на разговор. Теперь его очередь. А после этого никто и ни за кем ходить больше не будет. Никогда. Ни в этом доме, ни в другом.
Наоборот.
— Я по тебе соскучился.
Ее рука застыла между мойкой и вазой. Сама. Прозвучавшие слова казались совершенно непостижимыми.
И тут она мгновенно поняла, что, собственно, случилось.
Страх в его голосе. Красные розы. Дурацкие и отчаянные попытки примириться.
Во время их поездки что-то произошло.
Линда его бросила, и он в ужасе пытается вернуть жену. Не потому, что любит ее, а потому, что никого другого нет. Поэтому он раньше вернулся. Они расстались. Поэтому он вдруг снова стал прежним, сила, которую давала ему любовь Линды, оставила его.
— Я думал, пока меня здесь не было, ты же говорила, что я должен подумать... и я хочу попросить прощения за то, что так некрасиво вел себя в последнее время. А еще я вспомнил о туре в Исландию, который ты купила. Мне бы очень хотелось туда поехать.
Новые обстоятельства выбили почву у нее из-под ног. Ей нужно время, чтобы понять, что все это означает и как действовать дальше.
— Я отказалась от поездки.
— Мы закажем новую. Я сам закажу.
В голосе мольба, почти отчаяние. Все, что угодно, лишь бы она снова подпустила его ближе. И она внезапно осознала то, чего не понимала раньше, потому что ей мешала злость. В его попытках освободиться от нее было что-то привлекательное. Не в том, что он предал ее, не в том, что лгал — это вызывало у нее неописуемое презрение. А в том, что он впервые в жизни сделал что-то сам, бросил вызов ей, попытался избавиться от ее контроля. Повел себя как мужчина, а не как тряпка или ребенок, находящийся на ее попечении. И, ставя в вазу очередную розу, она поняла, что ненависть и жажда мести, вызванные его изменой — это была реакция на то, что в нем наконец обнаружилось нечто, достойное уважения.
Собственная воля.
И вот он снова может вернуться к ней.
Но это прежний Хенрик, тот, к которому она привыкла. За все эти годы она не позволяла себе ни малейшего сомнения в их отношениях, долг есть долг. Она убедила себя, что семья — это святое, и отказывалась осознавать, что его слабость и подчиненное положение вызывают у нее презрение. Его измена открыла ей глаза и отрезала путь назад. Он унизил и предал ее, но вдруг передумал и захотел вернуться.
Ей придется принимать решение самой.
И нести вечную вину.
Зазвонил телефон.
Обрадовавшись передышке, она сделала шаг и ответила:
— Эва.
— Здравствуй, я только хотел узнать, дозвонилась ли ты до оценщика.
Она бросила на Хенрика быстрый взгляд, подумав, слышит ли он слова отца.
Хенрик стоял, скрестив руки, и пристально смотрел на нее. Было непонятно, расслышал он что- нибудь или нет.
— Я пока не успела. Можно, я перезвоню немного позже?
Что не успела?
— Хорошо, так и сделаю. Пока.
Она закончила разговор и положила телефон на место.
— Кто это был?
— Папа.
Ответ его устроил. Интересоваться подробностями он не стал.
Она вернулась к розам, хотя те уже стояли в вазе, но ей нужно было какое-то занятие, чтобы сохранить дистанцию между ними.
— Кстати, привет от Янне.
— Спасибо. Как у них там? — Она с благодарностью поддержала разговор на нейтральную тему.
— Хорошо. Он сказал, что видел тебя в каком-то ресторане.
— Вот как.
— Ты его не заметила. Он в шутку поинтересовался, что это за юноша, с которым ты вместе обедала?
С вазой в руках она направилась в гостиную.
— Юноша?
— Ну да, какой-то молодой парень, с которым ты любезничала за столиком.
На ее памяти ни с кем, кроме коллег, она давно не обедала.
— Ничего такого я не помню. Когда это было?
— Примерно неделю назад. Я точно не знаю.
Он пошел следом за ней в гостиную.
— Это была не я. Он обознался.
Какое-то время он стоял молча, а она притворилась, что еще раз поправляет эти проклятые розы. Наконец он ушел, она услышала его шаги на лестнице.
Ее взгляд упал на машинку Акселя, и она вдруг вспомнила, что не рассказала Хенрику о мужчине в детском саду и о том, что Аксель находится у бабушки с дедушкой. Поняла, что должна съездить за ним сама, Хенрику нельзя встречаться с ее родителями. Пока все не устроится. А потом особых поводов для встреч не останется.
Воздух в гостиной был горячий и спертый, солнце било в окна, и, приоткрыв дверь на террасу, Эва вернулась на кухню и открыла посудомоечную машину — еще одно занятие, за которым можно ненадолго спрятаться. Услышала, как он поднимается по лестнице, и краем глаза заметила, что он — слава богу — проходит мимо кухни и направляется дальше к спальне.
Вдруг охватила такая растерянность, что сразу даже трудно было сообразить, куда ставить вынутые из посудомойки чашки. Раньше, казалось, она контролирует происходящее, но теперь обстоятельства изменились, кусочки пазла взлетели в воздух и перепутались, и придется отступить назад на несколько шагов, чтобы вернуть себе контроль. Что будет, когда все прочитают статью, оставленную в почтовом ящике мамы Симона? Теперь уже и вообразить невозможно. Плевать на то, что случится с Линдой, но, возможно, своими действиями она, Эва, помешала собственным планам. Нужно все как следует обдумать.
Хенрик снова прошел мимо двери по пути из спальни. На этот раз в ее сторону он даже не
