Зенон пискнул и схватился за горло. Его лицо покрылось бисеринками пота, и изо рта пошла пена. В следующий миг он рухнул на пол, а его конечности стали судорожно дергаться, как лучи морской звезды, пятки выбивали дробь.
Не зная, что и думать, Алан опустился на колени перед своим упавшим другом, стал массировать ему грудь. Тот уже не дышал, пульс тоже не прощупывался. Алан прижался губами ко рту Зенона, надеясь оживить его искусственным дыханием, и учуял запах горького миндаля — классический симптом отравления цианистым калием.
Отскочив так резко, словно был пружинной частью машины, Алан кинулся в ванную и прополоскал рот. Шпионы ее величества окончательно сошли с ума — они собирались отравить их обоих. С точки зрения королевы, Алан представлял собой еще больший риск, чем норовистый ученый-атомщик. Его криптографические изыскания по распознаванию загадочных кодов были сверхсекретом — сам факт существования такой работы был тайной для общества.
Единственная надежда — ускользнуть из страны и начать новую жизнь. Но как? Он в смятении подумал о похожей на ухо форме, которую вырастил дома в чашке Петри. А почему не новое лицо?
Алан склонился над Зеноном, растирая его несчастную милую грудь. Юноша был мертв. Алан подошел к двери и прислушался. Может, агенты MI-5 притаились с той стороны, оскалившись, как мерзкие всепожирающие вурдалаки? Он не услышал ни звука. Скорее всего, какой-нибудь оперативник из низших чинов заплатил горничной, чтобы ему позволили отравить чай, а потом спокойно убрался. Возможно, у Алана еще есть немного времени.
Он представил себе, как устанавливает международную вычислительную систему на двойную скорость. Двигаясь очень быстро, поменялся одеждой с Зеноном — довольно сложное дело, поскольку тело того сильно обмякло. В любом случае это лучше, чем трупное окоченение.
Отыскав в дорожном наборе Зенона ножницы, Алан состриг его умилительную благородную бородку и медом приклеил ее на свой подбородок — грубая отправная имитация, эффект первого порядка.
Алан упаковал сумку Зенона и попытался поставить труп на ноги. Всемилостивейший Господь, как же это трудно! Тогда Алан подумал, что можно привязать галстук к своему чемодану, перекинуть его через плечо и обвязать вокруг правой руки Зенона. Если держать чемодан в левой руке, он будет надежным противовесом.
Хорошо, что, пережив лечение эстрогеном, Алан начал тренировки. Сейчас он почти вернул себе ту форму, которой придерживался, когда ему исполнилось тридцать. Так, чемодан на месте, правая рука плотно обхватила талию Зенона и удерживает его за ремень. Алан протащил своего друга вниз по черной лестнице отеля и вышел на парковку, где — слава Великому Алгоритму! — покуривал таксист.
— Мой друг Тьюринг заболел, — сказал Алан, имитируя греческий акцент. — Хочу отвезти его домой.
— Нарезался в хлам в понедельник утром, — хохотнул таксист, придя к собственному заключению. — Вот она, светская жизнь красавчиков! Да еще гетры красные! По какому адресу везти джентльмена?
Немалыми усилиями Алан запихнул Зенона на заднее сиденье такси, сел рядом, сунул руку в карман пальто, надетого на труп, и сделал вид, что читает домашний адрес. Вроде бы за такси никто не следил. Соглядатаи легли на дно, не желая быть обвиненными в убийстве.
Как только такси подъехало к дому, Алан заплатил водителю вдвое больше и вытащил Зенона из машины, отмахнувшись от предложения помочь: меньше всего он хотел, чтобы таксист ближе присмотрелся к его грубой, приклеенной медом бородке. И вот он уже в благословенно пустом доме — в понедельник экономка брала выходной. Переходя от окна к окну, Алан задернул все занавески.
Он переодел Зенона в свою пижаму, уложил на кровать и энергично отмыл лицо трупа, не забыв вымыть собственные руки. Отыскав на кухне яблоко, пару раз его надкусил, а остаток окунул в раствор цианида калия, который случайно оказался в доме в банке из-под варенья. Алану всегда нравилась сцена из «Белоснежки и семи гномов», где злая ведьма опускает яблоко в котел с ядом. Окуни яблоко в зелье — и пусть сонная смерть пропитает его насквозь!
Алан положил отравленное яблоко рядом с Зеноном — самоубийство Белоснежки. А теперь к идеальной игре в имитацию.
Он трудился всю вторую половину дня. Отыскал на кухне два противня — экономка частенько пекла для него. Налил на каждый противень четверть дюйма особым образом обработанного раствора желатина (как известно, желатин получают из костей свиней — лучших друзей человека). Включил духовку на самую малую температуру и засунул в нее противни, оставив дверцу духовки открытой, чтобы наблюдать. Раствор медленно желировался. В особом желе Алана имелась разумная смесь активаторов и ингибиторов, соединенных так, чтобы стимулировать вычислительный процесс эмбриологической диффузной реакции.
Взяв скальпель, Алан срезал крохотный кусочек кожи с кончика холодного носа Зенона. Поместив кожу в середину верхнего противня, он посмотрелся в зеркало, готовясь проделать то же самое с собой. О черт, на подбородке остались волосы и мед! Тупая задница! Алан тщательно вытер подбородок туалетной бумагой и смыл улики в унитаз. Затем поднес скальпель к своему носу и поместил кусочек ткани в нижний противень. Крохотный порез продолжал кровоточить, и пришлось провести почти полчаса, останавливая кровь и сильно тревожась, не разбрызгал ли он кровавые капли вокруг. Мысленно Алан прикладывал двойные усилия, проводя проверку на ошибки, чтобы не испортить дело. Так сложно оставаться аккуратным!
Когда завтра утром явится экономка, жилье Алана должно выглядеть девственно-чистым, словно египетский саркофаг. Имитация трупа будет скорбным
По улице медленно проехала машина. Эти скоты гадают, что происходит, но не решаются ворваться в дом, чтобы об их вероломстве не узнали соседи! Дрожащими руками Алан плеснул себе шерри. Держись, старик! Дело нужно довести до конца!
Алан подтянул к себе табуретку и сел так, чтобы смотреть на открытую дверцу духовки. Кусочки кожи, будто пыхтящее тесто, поднимались с противней, круги клеток становились все шире по мере того, как разрастались соединительные ткани. Медленно проявились, приподнявшись, носы, затем губы, глазницы, лбы и подбородки. Дневной свет угасал, и Алан видел, как стареют лица — сверху Зенона, внизу его собственное. Они появились, как невинные младенцы, превратились в дерзких мальчишек, затем в прыщавых юнцов и наконец стали взрослыми мужчинами.
«Ах, пафос биологических нерушимых вычислений», — подумал Алан, выдавив кривую усмешку. Но претенциозное пустословие академии не помогло избавиться от боли. Дорогой Зенон мертв. Жизнь Алана, какой она была до сих пор, закончилась. Он всхлипнул…
На улице стало совсем темно. Алан вытащил противни из духовки и содрогнулся от чудовищности того, что сделал. Жуткие пустоглазые лица выглядели странно. Они походили на пустые корки воскресного пирога, ждущего начинку из мяса, почек, изюма с миндалем и сахаром, слив.
Из двух дряблых подбородков торчала щетина, образуя едва заметные бородки. Пора замедлять процесс — ему не нужны старческие морщины. Алан побрызгал живые лица раствором ингибитора, сведя клеточный рост до нормального уровня. Он отнес свое бородатое лицо в спальню и прижал его к трупу. Ткани схватились и немного проникли вглубь, что было очень хорошо. Алан пальцами разгладил места соединений у краев глаз и рта. По мере того как живое лицо впитывало в себя цианид из тканей трупа, его цвет блек. Несколько минут спустя лицо стало восковым, мертвым. Иллюзия была почти полной.
Алан мгновенно утратил самообладание и почувствовал приступ тошноты. Он ринулся в туалет, и его вырвало, хотя сегодня он почти ничего не ел, только дважды откусил от яблока. Наконец желудочные спазмы прекратились. Вернувшись в полноценный режим контроля над ошибками, Алан вспомнил, что нужно несколько раз вымыть руки, прежде чем протереть лицо. Затем он выпил две пинты воды из-под крана.
Алан взял бритву и тщательно сбрил бородку со своего мертвого лица в постели. Получилось быстрее,
