В тот день брат-дедушка вернулся в хижину расстроенный и огорченный.
— Нет в нашем городке мира и покоя, благоразумия и духовности, добра и справедливости, — сказал он брату-внуку. — Люди сквернословят, обижают друг другу. Грубость, грабежи, развратное веселье… Они погружаются в болото злости и корысти!
Орфей тоже огорчился этим сообщением.
— Брат-дедушка, почему так?
— Изгнали они из своего сердца любовь, вот почему!.. Похоронили они год назад одного певца, пел он им песни о доброте, милосердии и любви, и люди еще как-то сохраняли свой человеческий облик… А вот пришли после его смерти некие чужеземцы, тоже с песнями и музыкой, тоже играют на арфе и танцуют… И люди как с цепи сорвались — озлобились, начали сквернословить, воровать, устраивать оргии… Зло и разврат, еда и веселье — больше им ничего не надо…
Оба глубоко задумались о судьбе людей.
И когда брат-внук вечером взял в руки арфу, чтобы подарить очередную ночную Музыку своему брату-дедушке, тот извлек из своей вековой памяти еще одну легенду о Великом Орфее.
— Брат мой, внук, — сказал он, — говорят, истинная Музыка только одна. Это есть Музыка Великого Орфея. Все мелодии, которые не от Орфея, разрушительны. А Музыка, которая от Орфея, несет великую творящую силу… Твоя Музыка — от Великого Орфея, — заключил брат-дедушка и заснул под звуки Музыки Молодого Орфея.
На другой день они вместе направились в город.
Что же они там увидели?
В каждом уголке, на каждой улице, в переулках, во дворах домов, на рынке — везде царило насилие, беспредел, сквернословие, развратное веселье, праздность, хамство, грабежи и воровство.
На главной площади тоже кипела злоба, ненависть, праздность, распущенность. Чужеземцы возглавляли общий хаос, бренча и барабаня на своих инструментах и извлекая из них одни лишь вопли и скрежет.
Душа Орфея ужаснулась этой разрушительной какофонии. Он закрыл ладонями уши, но это не помогло. Тогда он сел в углу площади, и из глаз его хлынули слезы страдания, руки сами потянулись к арфе, сердце же растворялось в пальцах, а пальцы прикоснулись к струнам.
В то же мгновение, когда его пальцы извлекли первые звуки, собравшиеся на площади оцепенели. Чужеземцы сразу же куда-то исчезли. Люди как будто поняли, что занимались чем-то очень скверным и недостойным. Кто-то извинялся перед кем-то, кто-то краснел от стыда, кому-то было очень неловко смотреть в глаза другому. А кто-то даже возвращал наворованное хозяину. У многих на лицах появилась добрая улыбка, куда-то исчезли сквернословие и хамство. Некоторые подходили к Орфею и прислушивались к звукам Музыки. «Люди вспомнили о любви», — подумал Орфей, глядя на них, и прекратил игру.
Воцарилось полное молчание.
Люди оглядывались вокруг в недоумении, как будто только что очнулись от забвения, и поэтому никак не могли вспомнить, почему они находятся на этой площади. Постепенно их добрые лица исказились, и к каждому вернулись низменные чувства. Тем временем, услышав, что звуки чистой Музыки затихли, подоспели чужеземцы и возбудили толпу своей какофонией, которую называли музыкой.
Вновь началась вакханалия.
«Что же с ними происходит?!» — ужаснулся Орфей. Сердце его опять потянулось к арфе, и в пространстве разлились тревожные звуки, зовущие к милосердию, умиротворению, доброте.
И опять произошло чудо.
Иноземцы не выдержали силы и чистоты звуков арфы Орфея и опять испарились. Толпа вначале недоумевала, а потом каждый вернул себе едва не утраченную человечность, совесть, стыдливость, благородство. Вернул каждый и искреннюю радость и доброту. Тучи над площадью рассеялись, и солнце улыбнулось всем.
Многие, заслушавшись, собрались вокруг Орфея.
— Кто он?
— Как прекрасно он играет!
А Орфей играл и смотрел на них. Сердце его наполнялось счастьем любви к людям.
Так продолжалось очень долго.
«Может, хватит?» — подумал, наконец, он, и руки его остановились. Однако глаза тут же заметили, как лица опять начали меняться — вот-вот в их сердцах вновь возобладают злоба и разнузданное веселье.
И в это мгновение пришло к нему озарение от самого Великого Орфея, легенды о котором дарил ему брат-дедушка. «Музыка твоя есть Истина! — услышал Орфей. — И тебе придется играть для людей до тех пор, пока каждый из них сам не станет Музыкой».
Молодой Орфей закрыл глаза, чтобы ничто внешнее не мешало его вдохновению, и стал извлекать из своего сердца, из струн арфы звуки чистой, божественной и великой любви.
Он сидел так на площади, погруженный в Музыку для людей, и не чувствовал, что проходят не дни, не недели, не месяцы, а годы. В глазах его погас солнечный свет, но горел Свет Божественный.
Он не мог видеть, что происходило вокруг. А вокруг изменилось все. Люди жили счастливо, не думая о счастье и даже не зная, что такое зло. Они жили в изобилии, не думая о собственности и не зная, что такое богатство. Они любили друг друга, не думая о любви и не зная, что такое ненависть.
Светился каждый человек, каждый дом, каждое дерево.
Из земли сами вырастали цветы, как звуки музыки, как стихи, как песни, как улыбки.
Люди молодели.
Каждое утро собирались они на площади и поклонялись человеку, не зная, кто он, почему играет на арфе, не переставая ни на минуту, почему тут сидит, и почему они сами преклоняются перед ним.
Кто-то сказал: «Построим ему высокую башню на этой площади. Пусть играет там, раз так любит играть».
Сказано-сделано: построили великолепную башню, и Орфей даже не почувствовал, как осторожно подняли люди чудака-музыканта, чтобы не прервать его игру на арфе.
Опять проходили годы. С высокой башни все лились и лились чарующие звуки, а вниз спускалась длинная борода играющего. Приходили к башне взрослые с детьми и отдавали почести бороде чудо- музыканта.
Так длится это в том городке и по сей день. Голос свыше пока не говорит Орфею, что играть на арфе больше не надо, ибо люди уже сами стали Музыкой.
О том, что зовут этого Музыканта Орфей, и о тайне его Музыки знает только один человек. Сидит он сейчас на камне перед башней, слушает и грустно размышляет.
О чем?
О том, что некому ему рассказать правду о своем брате-внуке, — кто его поймет и кто поверит?
Грустит еще и о том, что поселений, где звучит какофония, на Земле тысячи, а Орфей всего один.
Твоя красота в твоей доброте
Мальчик взрослел. Потому часто смотрел в зеркало и злился:
— Какой я некрасивый!
Дедушка услышал слова эти и сказал внуку:
— Твоя красота в твоей доброте!
Мальчик поверил дедушке и начал делать Добро — всем, везде, повсюду…
Он так увлекся этим, что совсем позабыл, как он некрасив.
Шло время.
Стал он молодым человеком.
Однажды, будучи на вечеринке, он услышал, как шепчутся две красивые девушки, украдкой глядя на
