— А вы прилежный ученик?
Мы ответим:
— Пусть ваше чуткое сердце заметит, как я расту.
Спросят:
— Где ваш Учитель? Он жив?
Мы ответим:
— Он жив, Он всегда рядом со мной. Он учит, чтобы я тоже был всегда рядом с вами.
Дорогие коллеги!
Дадим ли нашего учителя на поругание?
А такое ведь бывает?
Есть так называемые остепенившиеся учёные, которым очень хочется утвердиться и прославиться в мире образования, в сообществе учёных.
Что для этого нужно?
Нужна мощная свежая идея, нужна основательная творческая практика.
А если этого у него нет?
Тогда есть испытанный способ: выбрать какого-либо классика, какое-либо прославленное имя (особенно тех, которых нет в живых) и яростно на него нападать, критиковать, опровергать. Шум привлечёт внимание многих и имя критикана будет у всех на устах. Он уже становится известным. И может случиться, что ему подобные «увидят» в нём учёного, с которым надо считаться.
Так критиковали Сухомлинского за то, что он, видите ли, исповедует «филантропический» гуманизм.
А потом такие критиканы становятся профессорами, их могут выбирать в академики.
Так критикуют Выготского за его теорию развития, самую признанную в мире теорию, чтобы на этой почве утвердить свои несостоявшиеся «идеи» и «методические системы».
Так критикуют Макаренко за то, что его теория коллективного воспитания якобы несостоятельна, и это вопреки действительности.
Так критикуют Коменского за то, что, видите ли, «он погубил школу», придумав урок. Как защитить Учителя?
Защитить нужно не ответной критикой и нападками, не шумихой, превосходящей шумиху критиканов, а усилением своей творческой деятельности и демонстрацией силы идей Учителя.
Нам говорят мудрецы: лучшей защитой будет развитие действия в сторону невраждебную; можно разбить враждебные утверждения созиданием новых опытов. Как же должен был поступить истинный учёный? Послушаем, что скажет нам по этому поводу Песталоцци:
Дорогие коллеги!
Кто из вас хочет внести в педагогическую науку свой вклад?
Идите в науку, освещайте своим Светом дебри науки. Внесите в неё понимание любви, радости и духовности.
Сознание многих учёных окутывает паутина мёртвых понятий.
Если хотите омертвить творческое педагогическое горение, подвергайте его обнаучиванию. Тогда с лёгкостью достигнете того, что оно, это горение, и для вас потеряет смысл, и другим будет трудно воспламениться от вас.
Педагогика — это живая жизнь, а не груда принципов и понятий; педагогическое творчество — как всплеск живой жизни, которая устремляется ввысь.
Наука только умеет консервировать живое творчество в застывших понятиях. Но когда откроем консервную банку, наука оттуда будет смотреть на нас как мумия.
Только живое восприятие творческого опыта, только живое образное слово могут сохранить притягательную силу педагогических устремлений.
Мысли, идеи гибнут в порыве их обнаучивания. Учёные больше любуются вычислениями и диаграммами, таблицами и схемами, чем живым Ребёнком. Они забывают о Ребёнке. Педагогическая наука сперва отречётся от детей, а потом займётся своими абстракциями и нормативами.
А дети, дети Света зовут на помощь!
Вот вам, искатели науки, педагогическое поле брани! Напишу отзыв, выступлю оппонентом, стану научным руководителем, проголосую за, — если только защищается диссертация о том, какой наукою сердца был спасён один единственный Ребёнок, который мерится не диаграммами и таблицами, не схемами и вычислениями, не мёртвыми понятиями и лживыми выводами, — а слезами диссертанта, обильно пролитыми на каждой странице его труда!
Истинная педагогическая диссертация — как манифест
А иначе зачем она?
