– Позвонить в полицию? – одними губами спросила она, но он отрицательно покачал головой.
Обернув полотенце вокруг талии, он открыл дверь спальни и крадучись прошел по короткому коридору, ведущему в гостиную. Накинув халат, Катерин на цыпочках подошла к двери, чтобы посмотреть, где Жан- Клод.
В гостиной было темно, но лунный свет из открытого окна позволял четко видеть силуэты двух мужчин. Она затаила дыхание. Безумие какое-то. Почему он не вернулся в спальню, не запер дверь и не позвонил в полицию? Жан-Клод направил мощный свет карманного фонаря прямо в лица грабителей. Подростки, вряд ли старше Томми. Они замерли, как кролики в свете автомобильных фар. Голос Жан-Клода прозвучал в тишине как удар хлыста.
– Убирайтесь отсюда немедленно к такой-то матери! Иначе я всажу вам по пуле в коленные чашечки.
Жан-Клод держал в руке «люгер». Большой, черный, страшный пистолет. Откуда он взялся, мельком подумала Катерин.
– Встаньте. Положите руки на голову. Считаю до трех, за это время вы должны отсюда убраться. – Жестким голосом Жан-Клод напоминал сержанта на плацу.
Мальчишки повернулись. Один держал в руке нож, который тут же уронил. Он со звоном покатился по каменным плиткам. Другой неожиданно увидел в дверях Катерин.
– Мать твою, да это же Гадюка, – выдохнул он.
– Черт! – сказал другой парень. – Ведьма. Давай скорее сматываться.
С воплем ужаса воришки ломанулись через открытое окно, оставив добычу лежать на полу.
– О Господи. – Катерин без сил упала на диван. – Тебя могли убить.
– Не мели ерунды, – резко произнес он и, нахмурясь, оглядел разбитое окно. – Не много найдется желающих, в том числе и грабителей, пошутить вот с этим. – Он положил пистолет на стол.
– Господи, я ненавижу эти штуки, – заметила Катерин, глядя на пистолет.
– Они – неизбежное зло,
– Но они могли быть опасны.
– Да нет, если знать, как с ними обращаться. Большинство людей повинуется команде. Слушаются более сильного, особенно если он держит в руке это. – Жан-Клод жестом показал на пистолет. – Мне думается, пора вернуться в постель, как ты полагаешь?
– Да, я именно так и полагаю, – прошептала она в ответ.
На следующей неделе Жан-Клод переехал в комнату для гостей в доме Катерин вместе с двумя чемоданами, портативным компьютером и закрытым на ключ кейсом. Китти не сомневалась, что именно этого ей хочется, равно как и Жан-Клод был уверен, что поступает правильно, однако Томми никакого энтузиазма не проявил.
– Мам, зачем нам в доме этот мужик?
– Потому что он мне нравится. – Катерин собиралась в гардеробной, опаздывая на студию, а Томми болтался без дела, вместо того чтобы отправляться в школу.
– Я рассказал папе, – обиженно заявил он.
– Что ты ему рассказал? – Она пыталась расчесать волосы, спутавшиеся во время любовных игр. Они занимались любовью три или четыре раза за ночь, причем с бесконечными вариациями. Ее лицо раскраснелось, глаза сияли, она явно выглядела как влюбленная женщина. Любая женщина бы догадалась, но не ее сын. – Что сказал отец?
– Он назвал тебя девкой.
– Очаровательно!
Катерин вспомнила о бесконечных чеках, которые она в последнее время подписывала для своего бывшего мужа. Джонни делали химиотерапию несколько раз в неделю, и ему были необходимы дорогие лекарства. Деньги, казалось, текли рекой, так что меньше всего Катерин нуждалась, чтобы Томми учил ее жить.
– Тебе уже шестнадцать, Томми, – твердо сказала она. – Пора тебе понять, что у твоей матери может быть своя жизнь.
– У тебя уже есть своя жизнь – на студии. Тебя, кроме этого, ничто не колышет.
– Если Жан-Клод стал здесь жить, это вовсе не значит, что я люблю тебя меньше, чем раньше! – Она попыталась обнять сына, но он уклонился и начал перебирать ее флаконы с духами. Казалось, что он на взводе больше, чем обычно, и она заметила, что глаза его чересчур блестели.
Восемь часов, а в девять ей надо быть на студии.
– Слушай, мне надо лететь, а тебе пора в школу. Поговорим вечером.
– Да ладно, мам, – угрюмо сказал он и вышел из комнаты.
Катерин печально уставилась на туманный горизонт Беверли-Хиллз.
– Похоже.
Он с улыбкой протянул к ней руки, и она подошла к нему. В его объятиях она казалась себе непобедимой, никого и ничего не боялась. – Я не могу ничем помочь,
– Нет, спасибо, милый, – пробормотала она. – В этой битве мне придется сражаться в одиночку.
Занятая любовью, Катерин не успела прочитать сценарий на следующую неделю. И только теперь, войдя в комнату с сияющим от счастья лицом и увидев расстроенную Бренду, она узнала, что ее ждет.
– Они с тобой разделались, – мрачно объявила Бренда.
– Разделались? Что ты имеешь в виду?
– То, что говорю. Читай сама. Они тебя убивают. Ты умираешь, детка, вот как раз в этой сцене. Читай и рыдай. – Бренда открыла сценарий на последней странице и громко прочла:
– Поверить невозможно, – сказала Катерин.
– Придется. Я прочла сценарий еще вчера вечером, но не позвонила, не хотела портить тебе уик- энд.
– Ты со Стивом говорила?
– Да, я ему позвонила, спросила, правда ли это или просто еще одна ложная тревога.
– И что он сказал?
– Он сказал, они тебя убивают. Они все одинаковые, эти мыльные оперы. Каждый сезон у них кто-то висит на скале, а кто-то собирается умереть. Чтобы актеры слишком не жадничали, когда будет обсуждаться контракт на новый сезон.
Катерин тяжело уселась на продавленный диван.
– Просто не верю. Вроде бы зрители действительно любили меня. Слушай, позвони Гейбу. Скажи, мне надо с ним увидеться.
Раздался неизбежный стук в дверь.
– Шевелись, Китти. Тебя ждет парикмахер, бегом!
– Шоу должно продолжаться. – Катерин сжала зубы. – Тот, кто сказал, что хуже шоу-бизнеса может быть только шоу-бизнес, был прав.
Позже Бренда сообщила ей, что обоих продюсеров нет в городе.
– Замечательно, – заметила Катерин. – А с агентом моим говорила?
– Он должен мне перезвонить. Он был на совещании.
– Черт побери, – взорвалась Катерин. – Какого черта тут вообще происходит? Меня убивают, я не могу связаться со своим агентом, в жизни все идет наперекосяк, а всем вроде глубоко плевать.
