только не хватает землетрясения, тогда, возможно, половина гостей решит не приходить.
В саду бригада рабочих пыталась построить леса и натянуть тент, но при таком сильном ветре и дожде его каждый раз сносило сразу же, как они его укрепляли.
– Надеюсь, это не дурная примета. – Китти вообще отличалась большим суеверием.
– Не глупи. Все будет замечательно. Тебе последнее время везет, лапочка.
В этот момент из дома донесся визг. Когда они прибежали на шум, то увидели, что Жан-Клод выталкивает Эсперанцу из дверей.
– Какого черта здесь происходит? – крикнула Катерин.
– Не лезь не в свое дело, мать твою. – Он повернулся к ней спиной и пошел прочь, в направлении своего кабинета. Китти, едва сдерживая ярость, последовала за ним.
– Жан-Клод, не будешь ли ты так
Жан-Клод продолжал шагать, не обращая на нее внимания. Китти почувствовала, что в глазах потемнело от бешенства.
– Ты ответишь мне или нет, негодяй? – Она закричала так громко, что занятые на площадке рабочие повернули головы, затем многозначительно переглянулись.
– Да уж, эта Джорджия действительно сука. Но Катерин было плевать, кто ее слышит.
– Лучше тебе сказать мне, что происходит, Жан-Клод, – прошипела она, еле переводя дыхание. – И
Его зеленые глаза сверкали, а рот был сжат в тонкую, угрожающую линию.
– А ты бы лучше не совала нос в чужие дела, мисс Катерин Беннет, и давай отваливай с дороги, иначе только ты меня и видела.
Катерин осталась стоять с открытым ртом. Жан-Клод был в таком же скверном настроении, как и тогда, после ее возвращения из турне.
– Я лишь хочу знать, чем Эсперанца заслужила такое обращение. – Катерин заставила себя говорить спокойно, хотя лицо ее горело от ярости.
Жан-Клод схватил ее за руку и грубо утащил подальше, чтобы никто не мог слышать.
– Ладно, я скажу, что сделала эта сука-горничная. Она сняла трубку моего личного телефона.
– Ну и что в этом такого ужасного?
– Это
– Всякий может ошибиться.
– Ну нет, Китти, тут ты не права.
Он хлопнул дверью своего кабинета, оставив Катерин дрожать от злости перед закрытой дверью. Через несколько минут она снова услышала знакомое раздражающее кликанье компьютера. Она должна взять себя в руки. Сейчас не время для серьезной ссоры. Через семь часов дом заполнят друзья, знакомые, деловые партнеры и обычные завсегдатаи голливудских вечеринок.
Бренда обняла Китти за плечи.
– Я все слышала, милая. Не обращай на него внимания, во всяком случае, постарайся. Ведь почти все мужики дерьмо, сама знаешь. Когда Франк был не в духе, он устраивал нам сущий ад. Это случалось нечасто, но уж если случалось, я не обращала внимания, пусть успокоится. Ради Бога, Китти, не позволяй этому ублюдку испортить тебе вечер. Ты потратила двадцать тысяч, так что постарайся получить удовольствие.
– Но как я могу не обращать на него внимания? Он выкинул мою горничную из моего собственного дома. Как он посмел?
– Пусть Эсперанца не показывается ему на глаза несколько дней, и он обо всем позабудет. Я о ней позабочусь, пусть поживет в доме для гостей у Кингсли.
– Ладно, Брен, – вздохнула Катерин. – Наверное, ты права. Лучше не раскачивать лодку, но, черт побери, что это с ним такое?
– Мужчина, – философски заметила Бренда. – Со своей придурью, как и у всех остальных сукиных сынов.
– Мне казалось, Жан-Клод другой.
– Большинство мужиков барахло. Знаешь ведь, как говорят, – и жить с ними нельзя, и убить тоже.
– Знаю, знаю. Последую примеру Скарлетт О'Хары и подумаю об этом завтра.
Жан-Клод просидел взаперти почти до самого вечера, а когда до вечеринки остался всего час, он вошел в гардеробную Катерин и холодно заявил:
– Мой телефон неприкосновенен, поняла? Катерин все еще так злилась, что ей захотелось закричать на него, но шла борьба характеров, и она понимала, что, если она скажет или сделает что-то неугодное ему, он не останется на вечеринку, тем самым продемонстрировав, кто у них босс. А кто в самом деле босс в их взаимоотношениях? Она безусловно кормилица, потому что хотя Жан-Клод и платил за свою одежду и поездки, а также редкие ужины, когда они куда-то ходили, основные расходы и жалованье прислуги ложились на плечи Катерин. Сегодня она не могла позволить себе встретиться лицом к лицу с двумя сотнями гостей, каждый из которых обязательно спросит, куда девался ее молодой муж. Особенно если принять во внимание, что среди гостей будут Альберт Эмори и Элеонор Норман. Призвав на помощь весь свой талант актрисы, она повернулась к Жан-Клоду с ангельской улыбкой.
– Ну, конечно, дорогой, мне и в голову не придет подходить к твоему телефону, тем более я их вообще ненавижу.
– Прекрасно. – Он слегка улыбнулся. – Кстати, я сам сегодня позабочусь об охране.
– Я уже дала подробные инструкции охранникам, объяснила, как, мне кажется, все должно быть организовано, – пояснила она.
– В этом нет необходимости. Я сказал им, как,
Он прошел в свою гардеробную, с грохотом захлопнул дверь и во всю мощь включил душ. Катерин уставилась в зеркало.
– Что здесь происходит? – прошептала она, обращаясь к своему отражению. – Кто этот человек, черт побери?
Несмотря на выходки Жан-Клода, вечеринка удалась на славу. Еда была очень вкусной, модный нью- йоркский оркестр играл смесь хитов шестидесятых и семидесятых годов, и большинство гостей задержались гораздо дольше полуночи, что необычно для Голливуда.
Почти весь вечер Жан-Клод был само очарование, ухаживал за Китти, поощрял фотографов, чтобы они делали их совместные снимки с самыми знаменитыми гостями.
– Тебе чертовски повезло, Катерин, – восторгалась Кэролин Люпино. – Я не встречала такого замечательного, очаровательного мужчину, как Жан-Клод, в этом мерзком городе, за исключением
– Разумеется. – Через комнату Катерин могла видеть развлекающего гостей Жан-Клода. При свете свечей его лицо казалось еще более загорелым, а волосы более золотистыми, чем обычно. Он выглядел потрясающе красивым в своем безукоризненном вечернем костюме. Даже чересчур красивым. К ним подошла Шарон Ласкер.
– Мирового мужика ты захомутала, Китти. Чего бы мы, девушки, не дали, чтобы затащить Жан-Клода к себе в постель! Тебе крупно повезло, Китти!
– Держись за него, – вздохнула Кэролин Люпино. – Смотри, не упусти.
Как раз перед тем как подали ужин, Жан-Клод начал нервничать, метаться между входами-выходами, проверять охрану и смотреть, не пролез ли кто тайком. В один из таких обходов он заметил Бренду, фотографирующую группу гостей.
– Какого хрена ты делаешь, Бренда? – заорал он, выхватив у нее камеру.
Бренда была не из тех, кто позволяет собой помыкать. Она вырвала у него камеру и, выпрямившись во