Не всякого жалей

уснуть. Завтра я весь к твоим услугам.

Однажды Жанне выпал удачный день: чёрт потерял подкову с копыта и, покуда кузнец ковал ему новую, должен был оставаться дома.

— Ну, — обрадовалась Жанна, — теперь ты принадлежишь мне. Садись к столу, — я расскажу тебе, в чём истинное благо для души, во что надо верить, как надо любить ближнего и Бога.

Чёрт сделал глубокомысленное лицо и сказал:

— Вопросы эти не шутка для меня. Я отношусь к ним страстно и серьёзно. У тебя свои убеждения, у меня свои, — вряд ли нам удастся столковаться без спора. Ты знаешь мой несчастный характер: в споре я горяч и груб, — расстроюсь сам и тебя расстрою. А тебе вредно волноваться, так как ты носишь под сердцем дитя, и самое важное теперь, чтобы оно было здорово и прекрасно. Тебе известно, как много надежд я возлагаю на то, что у нас будет семья. Ах, что в природе лучше детей и выше семейного начала?

В должный срок Жанна сделалась матерью двух близнецов, — увы! они ничуть не походили на ангелов, чёрные и рогатые, как дьявол, их родитель. Горько плакала Жанна, глядя на них, но чёрт был очень доволен.

— Вылитые в меня! Какая стойкая благородная порода!

Попробовала было Жанна их перекрестить, но чуть занесла благословляющую руку, — чертенята зашипели, как ужи, высунули языки, задымились паром и едва-едва не расточились. А чёрт строго заметил жене:

— Милый друг, нельзя употреблять таких сильных средств. Надо считаться с природою детей. Я не спорю, что намерения твои хороши, — однако, посмотри, ты мало-мало не уморила ребёнка.

Если Жанна ловила чёрта на какой-нибудь подлости и начинала упрекать, он пожимал плечами и снисходительно говорил:

— Да, не спорю, не спорю! Ты права. Это давно известно: я всегда виноват, ты всегда права, — и прекрасно! только успокойся. Не забывай, что ты кормишь детей, и здоровье их дороже мне всех отвлечённых мудрствований на свете.

Так прошло семьдесят семь лет. Жанна одичала в аду, — чёрт всё был чёрт, — преисподняя кишела чертенятами. Ни один ни лицом, ни нравом не походил на мать, все были безобразны, как ночь, и с характером папаши. Едва начиная ходить, они уже увивались в след отцу и помогали ему строить пакости людям. Зло на земле возросло и в силе, и в числе, и поняла, наконец, Жанна, что чёрт надул её во всём и злобно над нею насмеялся.

И приступила она к нему напрямик и неотступно заявила:

— Или исполни, что обещал: будь честен и добр, стань ангелом света, или не хочу больше с тобою жить — отпусти меня на землю, на волю.

Чёрт, которому жена уже порядком надоела за семьдесят семь лет, да к тому же стала и стара, и дурна, — состроил грустное лицо, надул губы, закатил глаза и ответил важно и сухо:

— Семьдесят семь лет я окружал тебя любовью, удобством, богатством. Семьдесят семь лет я работал как вол, чтобы заслужить твою любовь, чтобы создать семью, в которой ты была бы матерью и хозяйкою. Семьдесят семь лет я терпеливо сносил твою оскорбительную привязанность к моим злейшим врагам, ни разу не показав тебе, как глубоко тяжела мне нравственная рознь между нами. Я всё надеялся, что ты образумишься, поймёшь, к кому обязан привязать тебя долг, кто твой искренний друг и благодетель. Но, видно, — как волка ни корми, он всё глядит в лес. Ты, по-прежнему, с врагами моими и против меня. Ты презираешь меня, ты ненавистница своим детям. Стоило бы — и я в силах — уничтожить тебя. Но я великодушен. Даю тебе свободу, которой ты ждёшь: ступай! Тебе не в чем упрекнуть меня, а я… Э! Да что обо мне толковать? разве мне первому из мужей оставаться с разбитым сердцем?

Так Жанна покинула ад и возвратилась к людям. Родные её все умерли, и, — так как она была стара, безобразна и очень закоптела в адском огне, — то ни одно селение не хотело принять её к себе, считая за ведьму. Гонимая от города с городу, от деревни к деревне, Жанна бродила по Фландрии босыми ногами, в рубище, ела с голода жёлуди в лесу, щавель в поле, падаль во рву за живодёрней. Мальчишки свистали ей вслед, травили собаками, бросали камни. В одно утро бедняжка, в изнеможении, упала у кельи святого Рене, люттихского анахорета. Она исповедала отшельнику свою несчастную жизнь и, на руках его, отдала Богу душу. Святой же Рене, похоронив тело Жанны на перекрёстке, между двух дубов, воздвиг на могиле камень, с описанием всех бед, в какие повергли Жанну неразумная доброта и дьявольское коварство. Камень этот виден до сих пор близ города Камбре; народ прозвал его «Не всякого жалей», и на нём отдыхают пилигримы, идя на поклонение Пресвятой Богородице Камбрейской.

А чёрт женился па царевне-жабе и взял в приданое миллион десятин зыбучих трясин, да два миллиона — лягушечьего болота.