Для Шерли это очень много значило. Она хотела, чтобы ее сценарий прошел без изменений и исправлений, чтобы студия знала, что они – легендарная супружеская пара Шерли и Ирвинг Франковичи – самые лучшие сценаристы Голливуда. Но было ясно, что на этом затянувшемся обсуждении победы им не видать. Большая часть их смелых, нестандартных идей была отвергнута и Заком и Ником. Атмосфера в комнате накалилась добела. Атмосфера враждебности повисла в воздухе, пахло потом и сигаретным дымом.
Ирвинг удивленно поднял брови и посмотрел на Шерли. Они могут все это обсудить потом, позже, в спокойной обстановке. Он вздохнул, с сожалением вспомнив взаимопонимание, которое было у него с Умберто Скрофо год назад на съемках «Потерянного города». В разговорах с Шерли Ирвинг очень хвалил Умберто. Он всегда охотно шел на изменения, которые предлагал Ирвинг, и давал возможность в полной мере проявить себя самому известному сценаристу Голливуда.
Хотя Шерли и корчила из себя дуру на банкете у Макополиса, Скрофо все равно приходил потом к ним обедать, пока жил в Лос-Анджелесе. Шерли сказала, что он ее развлекает. Ей нравились его юмор и саркастичное отношение к жизни, это совпадало с ее собственным циничным отношением к жизни. Она считала «Потерянный город» великолепным фильмом. Еще раньше она предлагала Макополису этот сценарий, но старый грек в последний момент отказался, а у Шерли не было времени переписывать сценарий.
Скрофо согласился с Шерли, что сценарий самая главная составляющая фильма, а все остальное мелочь, пустяк. Неважно, участвуют в фильме самые яркие звезды или нет, не все ли равно, как оборудованы съемочные площадки. Если в сценарии чушь, то люди никогда не пойдут смотреть фильм.
Николас Стоун нервно ерзал в своем кресле. Интуиция подсказывала ему, что он прав. Шерли Франкович настоящая сучка, а ее муж слабовольный и жалкий человек. Он считал, что их сценарий местами очень хорош, но слишком раздут. Он представлял этот фильм как простую историю о приключениях и открытиях, о битве двух сильных людей, Кортеса и Монтесумы. Ему хотелось, чтобы центром этой истории была любовь между Кортесом и принцессой Изабеллой. Он хотел показать нетронутую красоту мексиканских просторов, ни с чем не сравнимые лагуны, волшебные закаты. Ник хотел, чтобы это были настоящие люди, с обыкновенными человеческими чувствами, желаниями, страстями. Франковичи же, казалось, хотят совсем другого. Их сценарий – сплошная война, в которой одна гигантская битва сменяет другую, вокруг горы трупов, убитых и раненых, совершивших на поле боя геройские подвиги. Любовные сцены так банальны, что кажутся списанными с еженедельных журналов для девушек. Ник посмотрел на Захарию. Взгляд его главного союзника, которому явно нездоровилось, не предвещал ничего хорошего.
Неожиданно Зак замолчал. Атмосфера настолько накалилась, что эмоции переходили за точку кипения.
– Утро вечера мудренее, мальчики и девочки, – спокойно сказал он. – До начала съемок у нас осталось несколько дней, так что мы вполне успеем обсудить все наши проблемы. Завтра в десять утра проведем первое чтение ролей с некоторыми актерами. А пока давайте немного отдохнем.
Утренняя тошнота и слабость, от которых Инес страдала с самого момента их приезда сюда, накануне вечером наконец-то прошли. Она спала так тихо и безмятежно, что Джулиан решил согласиться на предложение Ника пообедать на террасе одного из ресторанов неподалеку от Вилла Вьера. Они не хотели, чтобы на них пялились и чесали языками, как это обычно всегда бывает до начала съемок. Прохладная веранда выходила прямо на залив, где черная вода переливалась лунным серебром.
С моря дул приятный слабый ветерок. На столе было несколько видов рыбы в масле, с лимоном и авокадо, жаренные на углях креветки, много вина, виски и пива.
Они курили, и Ник делился с Бруксом своими проблемами. Джулиан внимательно слушал, понимая, что перед Ником действительно стоят серьезные препятствия.
– Если Захария полностью на твоей стороне, – сказал он, – то в чем же проблема? Ты режиссер, он продюсер, в конце концов, за вами последнее слово. Так что скажи Франковичам, чтобы они заткнулись.
Ник посмотрел на него с хмурым беспокойством.
– Не знаю… Просто ума не приложу, как поступить. Мне кажется, что Зак не совсем хорошо себя чувствует, а эта сучка Шерли ждет не дождется, когда ей подадут его яйца на подносе вместе с завтраком. Я хочу, чтобы этот фильм был максимально приближен к действительности, чтобы зрители увидели в Кортесе каждый свое. Да, я знаю, это человек шестнадцатого века, но я хочу, чтобы он был настоящим, живым, сегодняшним парнем. Я же знаю, что именно этого публика сейчас хочет. Они уже по горло сыты развлекательными комедиями, мюзиклами и героическими фильмами. Они должны поверить, что это человек из плоти и крови, такой же, как они. Думаю, студия не будет препятствовать. Но Франковичи очень тесно связаны со Спиросом, ему плевать на то свинство, которое Шерли устроила на банкете. Если бы ты видел, Джулиан, какие диалоги они включили в новый вариант сценария, они просто непроизносимы! А пара сцен напоминает репертуар «Гран Гиньоля»![9]
Джулиан улыбнулся.
– Не думаю, что все так плохо, Ник. Сегодня я получил новый вариант сценария, всего несколько часов назад, но ничего такого там не заметил. Ну что ж, просмотрю его еще раз с самого начала. Ну и что ты собираешься делать?
– Сегодня вечером, дружище, я хочу в задницу напиться. – Ник поднял свой бокал и кисло улыбнулся. – А завтра, как Скарлетт О'Хара, я начну серьезно думать и заставлю всех крутиться, чтобы сделать все как надо. Может быть, срабатывают мои старые греческие комплексы, старина, но я очень волнуюсь.
Глава 5
Доминик прибыла на Вилла Вьера на следующий день. Она обвела взглядом роскошную обстановку номера и подумала, усмехаясь про себя: «Ну и хлам». Подойдя к окну, она остановилась и затаила дыхание. Вдоль всей каменной террасы росли ярко-красные цветы, приветливо светился океан, ярко-синее небо над холмами вокруг Акапулько становилось серо-синим, вызывая в душе неописуемый восторг.
Портативный магнитофон был аккуратно уложен в чемодане вместе с драгоценными кассетами. Доминик немного подумала и выбрала свою самую любимую – «Жизнь в розовом цвете» Эдит Пиаф. Затем она улеглась на софу и стала вспоминать последнее письмо Гастона и те нескромности, которые он в нем написал. Почувствовав неожиданный прилив энергии, она вскочила и стала рыться в своей сумке в поисках купальника. На студии ей дали огромное количество всяких нарядов, ведь кроме съемок она должна будет много позировать фотографам. В костюмерном отделе летние платья тщательно завернули в мягкую шуршащую бумагу, и Доминик мурлыкала от удовольствия, разворачивая ее.
Натянув крошечный розовый купальник и короткую юбочку такого же цвета, она схватила соломенную шляпку, сценарий и помчалась по выложенной камнем дорожке к приветливо-спокойному бассейну. Слава богу, Агата крепко спит, ее утомил этот долгий перелет из Лос-Анджелеса в Мехико, а погода в этих тропиках отняла последние силы. Доминик любила оставаться одна, особенно когда надо было учить роль. Было около двух часом дни, и все обитатели Вилла Вьера обедали. В бассейне никого не было кроме усталого мексиканского мальчики, который лениво развешивал на спинках стульчиков пляжные полотенца.
Бросив свое полотенце на стул, Доминик надела солнцезащитные очки, соломенную шляпку и оглянулась вокруг. Да, прекрасно, ничего не скажешь. Весь бассейн выложен светло-голубым кафелем и притягивает прохладой прозрачной воды. Вокруг него в чашах из гладкого розового камня растут гигантские цветы, переливающиеся всеми оттенками красного: лиловые, лилово-розовые, густо красные, красно- малиновые, фиолетовые. В глубине сада росли высокие пальмы, их широкие толстые листья отбрасывали густую тень на мягкие лужайки, где чирикали тропические птички. На поверхности бассейна плавали десятки красных, белых и желтых цветов. В дальнем конце сада у бассейна стояло тюльпановое дерево, его ярко-красные бутоны напоминали штыки. Еще дальше виднелись ветви банановых деревьев, кусты гибискуса и заросли индийской смоковницы. Огромные разветвленные корни этих деревьев выступали из- под земли и были прекрасным прибежищем для птиц, радостно щебетавших в этом благоухающем раю.
Несмотря на жару, Доминик чувствовала легкое дыхание морского ветерка, ласкавшего ее тело, когда она лежала под огромным зонтиком. Появившийся официант с вежливой улыбкой спросил ее по-испански,
