одним из генералов Муссолини. Многие члены съемочной группы воевали на берегах Анжио и Дюнкерка, на Тихом океане, в пустынях Северной Африки и в небе Британии. Война закончилась всего десять лет назад, и многие люди все еще ненавидели немцев, японцев и итальянцев, особенно если те были жестоки. Нет, синьор Скрофо допустит большую ошибку, если позволит кому-нибудь узнать, что он был одним из высокопоставленных военных офицеров в оккупированном Париже. В ее нежных руках прекрасный козырь, и Скрофо можно будет обмануть.
– Так как вы одни, – продолжал все тот же ненавистный голос, – то я настаиваю на том, чтобы встретиться с вами. Это в ваших же интересах, мадмуазель Джиллар.
– Послушайте, – прохрипела Инес, – мне плохо. Мой доктор сказал, что мне нужен покой, и я пытаюсь не нарушать его предписаний. Если вам что-то нужно от меня, мы можем поговорить по телефону.
– Мадмуазель Джиллар, я сейчас спущусь в вестибюль отеля. – В голосе Умберто прозвучала явная угроза. – Я отниму у вас пять минут вашего драгоценного времени, но я должен увидеть вас. – На слове «драгоценное» он сделал ударение. – Вокруг меня люди из съемочной группы «Кортеса»… Не думаю, мадмуазель Джиллар, что вам бы хотелось, чтобы они услышали то, что мне надо вам сказать, не так ли?
– Хорошо, – сказала Инес с тяжелым вздохом, – номер семнадцать на втором этаже. – Она бросила трубку.
Джулиан и Доминик удобно улеглись на ярких цветных полотенцах, подставив жаркому тропическому солнцу свои тела. Катер представлял собой довольно грубую посудину, но Ангелито прекрасно с ним справлялся. Вода в заливе была спокойна и напоминала зеркало. Перед тем как повернуть к острову Ла Рокита, катер прочертил ровную окружность по его поверхности.
Когда Доминик нежно прижалась к нему всем телом, Джулиан почувствовал, что ее близость действует на него возбуждающе. Ее глаза очаровывали его, а стройное упругое тело золотисто-медового цвета в крошечном бикини доводило его до безумия. С Инес он занимался любовью по меньшей мере раз в день. Получив отказ вчера вечером и сегодня утром, он мог думать только об одном, находясь рядом с Доминик. Эрекция стала настолько явной, что Джулиан отвернулся от девушки, чтобы не выглядеть полным идиотом.
– Ангелито, я хочу прокатиться по заливу, – скомандовал он. – Останови катер, я выпрыгну здесь. – Крошечное суденышко остановилось, и Джулиан соскользнул с борта прямо в прохладную, блестящую под солнцем воду, с облегчением почувствовав, что напряжение потихоньку спадает.
Ангелито сбросил ему лыжи и буксировочный фал. Джулиан сделал знак парню, и старая посудина, чихнув, дернулась вперед, набирая скорость. Доминик радостно завизжала, восхищаясь его мускулистой фигурой, когда он встал над водой во весь рост. В этот момент она подумала, что такому лицу и телу, как у Джулиана, могли бы позавидовать даже греческие боги. Неделя отдыха и напряженных тренировок по утрам вернула ему прежнюю форму. В брызгах воды его волосы красиво развевались па ветру, он щурился, веля Ангелито ехать еще быстрее.
В заливе и порту было всего несколько больших яхт, в основном здесь сновали скоростные катера и крошечные морские шлюпки. Ангелито направил катер к «утреннему» пляжу, где маленькие дети весело и беспечно плескались у берега, а их утомленные и разморенные отцы тупо смотрели на море. Матери, тетушки, сестры и бабушки церемонно раскладывали воскресный завтрак на берегу. Это был единственный день, когда вся семья собиралась вместе. Дети в основном купались голыми, потому что купальники и плавки были еще большой роскошью. Это могли себе позволить лишь самые богатые мексиканцы, которые весело катались на катерах по заливу.
Они вихрем носились вдоль «дневного» пляжа, который стал самым любимым местом отдыха туристов в Акапулько. Толстые и рыхлые пассажиры туристических лайнеров радостно улыбались под своими соломенными шляпами, расслабляясь на этом новом курорте. Потягивая прохладительные напитки, они мазали себя какими-то кремами и маслами, потому что тропическое солнце сжигало их кожу докрасна. На берегу виднелся силуэт строящегося отеля «Хилтон», железные балки и фермы уродовали окружающий пейзаж. «Если на этом прекрасном берегу начинают строить многоэтажные роскошные отели, это значит, что скоро все здесь изменится до неузнаваемости и от былой красоты не останется и следа», – думал Джулиан. Соленая вода неприятно щипала лицо. Он отпустил фал и подождал, пока его не подняли на борт.
– Браво, – закричала Доминик. – О, Джулиан, ты бесподобен. Где ты научился так великолепно кататься на лыжах?
Перегнувшись через борт лодки, она посмотрела на него таким откровенным взглядом, что трудно было поверить, что этой юной девушке всего семнадцать лет. Джулиан заметил, как у Ангелито, помогавшего Доминик садиться в катер, появился в штанах заметный бугорок. Да, это была необычайно чувственная девушка, маленькая коварная соблазнительница, которая быстро научилась искусству сводить мужчин с ума.
Ангелито вопросительно посмотрел на желто-зеленый остров, который лежал впереди по курсу и формой напоминал толстого человека, спящего после хорошего обеда. Джулиан кивнул, и катер, подпрыгивая на маленьких волнах, помчался вперед.
Часы показывали час дня – время слишком ранее для ланча, поэтому в «Ла Роките» было мало посетителей. Жизнерадостный официант предложил им самый укромный столик в ресторане. Пока он провожал их, его взгляд не отрывался от Доминик и ее крошечного бикини. Нескольких слов Ангелито по- испански, и он понял, что перед ним великий артист Джулиан Брукс.
– Ну-ка, принеси нам самое лучшее, самое крепкое, самое мексиканское, что есть выпить в этом доме, – сказала Доминик, и в ее глазах блеснул озорной огонек.
– Замечательная идея, – рассмеялся Джулиан, уже наполовину пьяный от ее красоты и очарования. – Две порции каждому.
Вскоре перед ними стояли половинки кокосовых орехов с соломенными трубочками. Опытной рукой здесь были смешаны ананасы, бананы, три вида рома, сухое вино, бренди, фруктовый сок и еще что- то.
– М-м-м… Вкуснятина, – улыбнулась Доминик. – Намного лучше, чем ежедневный утренний шоколад.
Мягкий тропический воздух, ласкающий кожу, чувство радости и возбуждение от водных лыж и этой красивой полуобнаженной женщины – все это заставило Джулиана почувствовать себя необычайно молодым и сильным. Даже самые страстные, самые чувственные ночи с Инес не могли так возбудить и разжечь его сексуальное воображение, как это делала Доминик. Он чувствовал себя как медленно тлеющий огонь, который может в любую секунду либо потухнуть, либо разгореться ярким пламенем пожара. Джулиан не понимал, что с ним происходит. Но он и не хотел понимать…
Он быстро выпил обе свои кокосовые пиалы и с жаром выпалил:
– Черт, ты такая красивая. Я знаю, это звучит стран но… Я не должен говорить этого, но я хочу поцеловать тебя, Доминик. – Он чувствовал, что тормоза отказали, никаких препятствий нет, а на ее лице играет радостная улыбка.
– Я тоже этого хочу, Джулиан, – хрипло прошептала она, – очень.
Она произнесла это так просто, что Джулиан почувствовал себя как школьник, ведь те женщины, с которыми ему приходилось иметь дело раньше, не отличались искренностью. Эта очаровательная невинность, не знающая слова «нет», когда чувства говорят «да», делала ее еще более привлекательной и желанной, чем если бы она лежала перед ним обнаженная в постели.
После еще нескольких таких же «пиал» и вкусного ланча, состоявшего из жареных креветок и омара с рисом, Джулиан и Доминик пошли прогуляться по этому крошечному, почти пустынному острову. Единственным признаком цивилизации был этот ресторан, сейчас наполовину пустой из-за раннего времени. Джулиан чувствовал, что вот-вот полетит, как на крыльях. Легкое прикосновение руки Доминик к его руке было подобно электрическому разряду. Они не спеша гуляли между скал и валунов вдалеке от тех мест, где обычно любят гулять туристы. Доминик почувствовала волну приятного возбуждения и неясности, когда они, срезав угол, подошли к старому банановому дереву, в тени которого у самой воды образовался маленький пляж.
Джулиан остановился и, сжав в ладонях лицо Доминик, стал мягко и ласково целовать ее губы,
