Казалось, ее самолюбие сильно задето, и Ник, который всегда старался быть дипломатом и искренне восхищался Рамоной, сказал:
– Только, пожалуйста, не относи это на свой счет, Принцесса. Ты же знаешь, впрочем, как и вся съемочная группа, что мы с Крофтом друг друга недолюбливаем. Мы просто ненавидим друг друга. Пожалуйста, пойми это. Хорошо?
– Конечно, – мягко сказала Рамона, – но я надеюсь, что когда-нибудь ты изменишь свое мнение.
Он мрачно улыбнулся.
– Если ты гарантируешь, что этой жабы не будет, я с радостью приму твое приглашение на обед, Принцесса.
– Это невозможно, – улыбнулась Рамона, мысленно вычеркивая Ника из списка гостей, который она всегда держала в памяти.
Сэр Криспин Пик, чей эксцентричный английский юмор всегда мог поднять настроение даже самым угрюмым гостям, числился у нее в списке одним из первых. Она часто приглашала симпатичных молодых дипломатов из американского посольства, общественных деятелей, звезд кино и политиков. Обеды Рамоны были необычайно популярны. Многим хотелось бы получить от нее приглашение, но, к огорчению Агаты, Джулиан никогда не появлялся на этих вечерах.
По сути дела, Инес оказалась узницей в своем номере люкс. Доктор Лэнгли настаивал на том, чтобы она провела оставшиеся семь месяцев в постели, если она действительно хочет иметь ребенка.
– Встать можно будет только в день свадьбы. И никакого секса. Даже не обниматься, – постоянно повторял он.
Хотя Джулиан относился к ситуации с огромным пониманием, Инес знала, что альтруизм мужчин имеет предел. Она разрывалась между любовью к нему, стремлением доказать эту любовь и страстным желанием иметь ребенка. Они проводили вместе каждый вечер, он учил роль, а она лежала в постели, стараясь не жалеть себя и поддерживать оживленную беседу. Но в ее положении, когда она целый день проводила в постели, лежа на спине и невидящим взглядом глядя в потолок, было очень трудно говорить о чем-нибудь интересном и веселом. Инес делала все, что было в ее силах, но чувство, что Джулиан постепенно отдаляется от нее и мысли его заняты чем-то посторонним, преследовало ее. Она понимала, что съемки – дело трудное, что на съемочной площадке царит слишком большое напряжение. Инес не знала одного: каждый день после ланча и практически все время после обеда Милашка Брукс и Доминик занимались любовью за закрытыми дверями и зашторенными окнами ее вагончика.
Глава 14
Студия была в восторге от первых смонтированных кадров. Ник мастерски совместил реалистичность и глубину своего стиля с невероятной слащавостью и цветистостью слога сценария Франковичей. В результате получился великолепный эффект величия, грандиозности и роскоши XVI века. Студия считала, что это принципиально новый взгляд на кинематограф, и они уже радостно строили планы следующего широкоэкранного исторического фильма, который тоже должен был снимать Ник.
Каждый день Агата спокойно сидела на площадке и, не говоря ни слова, наблюдала за съемками. С ней почти никто не разговаривал. Из-за замкнутости и странного внешнего вида и примитивного английского общаться с ней было все равно, что с манекеном. Она репетировала с Доминик ее роль и внимательно наблюдала, как девушка почти наяву бредила Джулианом.
После того случая на берегу она с большим подозрением относилась ко всем мужчинам за исключением Джулиана. Но она совсем не замечала разгорающегося чувства между ним и Доминик. Она считала, что Доминик все еще маленькая школьница. Хоть она и снимается в одном из самых главных фильмов десятилетия, она не более чем ребенок. Она – девочка, которая совсем ничего не знает об этой жизни. Образ Джулиана вертелся в мозгу Агаты, как в калейдоскопе. Где бы ни проходили съемки – на пляже, в лагуне или в горах, – она сидела в стороне и тихо наблюдала за ним. Надев темные очки и натянув до самых бровей панаму, она не пропускала ни одного его жеста, ни одного движения.
Тот факт, что он по-дружески, даже больше чем по-дружески относится к Доминик, воспринимался Агатой как нечто вполне естественное, она считала, что во время съемок люди близко сходятся друг с другом. Веселые шутки, наглая фамильярность в общении, граничащие порой с откровенной непристойностью, сближали всех еще больше.
Единственным человеком, который иногда общался с ней, был сэр Криспин Пик. Он часто сидел вместе с ней под зонтиком на песке и рассказывал длинные «бородатые» анекдоты о старой Англии. Агата считала его немного скучным, она с трудом понимала его театральные шутки. Тем не менее, она старалась проводить с ним как можно больше времени, потому что его очень любил Джулиан. Он всегда прибегал поболтать в перерывах между сцепами. Сбросив кафтан, потный и блестящий, он усаживался рядом и до упаду хохотал над шутками старого Криспина. Это еще больше смущало Агату. Она была очарована Джулианом. Проведя день рядом с сэром Криспином и Джулианом, Агата переживала ночью невероятные эротические сны и с неистовой страстью мастурбировала.
Однажды, когда поблизости никого не было, она стащила у него из вагончика еще одну рубашку. Это была белая батистовая рубашка, в ней он снимался в сцене дуэли. У костюмеров всегда было несколько костюмов для каждой сцены, к тому же рубашка была уже порвана. Агата даже не считала, что она крадет. Она просто одолжила у Джулиана одну из его вещей, которая позволит ей чувствовать себя ближе к нему. Когда ночью она прижимала эту рубашку к себе, ей казалось, что она физически ощущает прикосновение его тела.
Что касается этой проститутки Инес, она совсем не появляется, ходят слухи, что она беременна и вынуждена лежать в постели. Беременна! Агата не простит Джулиану, если это окажется правдой. Она никак не могла осмелиться поговорить с ним: в его присутствии она так краснела, что он без труда мог догадаться о ее чувствах. Агата просто кипела от бессильной ярости, когда думала о том, что этот прекрасный мужчина дарит свое семя этой проститутке Инес.
Глава 15
Доминик казалось, что она сойдет с ума от любви к Джулиану. Две недели бесконечных занятий любовью только усилили ее чувство к нему. Когда они оставались одни на съемочной площадке, между ними как будто пробегал сильный электрический разряд. Где бы он ни находился, она не спускала с него глаз. Их страсть на сцене была настолько правдоподобной, что Ник постоянно получал из Голливуда восторженные телеграммы, в которых его поздравляли с созданием невероятного фильма. В первое время все, кто был на съемочной площадке, буквально таяли от умиления и восторга, видя, как целуются Джулиан и Доминик. Отовсюду раздавались вздохи восхищения, актеры переживали вместе с Джулианом и Доминик их чувство.
«Больше любовных сцен! Две последние получились намного лучше, чем у самих Габле и Лея, Клифта и Тэйлор. Снимайте еще». Таким было содержание телеграмм, которые получали Ник и Хьюберт Крофт.
– Больше любовных эпизодов! – прокудахтала Шерли, склонившись над своей допотопной машинкой и попыхивая крепкой сигаретой. – Как жаль, что мы не можем снять те знойные сцены, которые они каждый день во время ланча устраивают в вагончике этой потаскушки! Хорошо, я напишу еще больше любовных сцен, эти сцены никого не оставят равнодушным…
Ирвинг не утруждал себя ответами. Он не обращал внимания на Шерли, когда та вела себя, как стерва. Она так сильно и так явно наслаждалась развивавшимся у всех па виду романом, что он готов был позволить жене написать еще одну сцену любви между Доминик и Джулианом, о которой так просила студия. Сидя в другом конце гостиной, он записывал в лежащий у него на коленях желтый блокнот новую концовку фильма.
Ник не сдавался. Хотя «Коламбиа пикчерз» настаивала на том, чтобы фильм снимался по сценарию Франковичей, он стремился усовершенствовать фильм, все время заставляя их менять сюжет и отшлифовывать каждую сцепу почти до блеска. Ирвинг был восхищен его упорством и уважал его за это. Скрепя сердце ему пришлось признать, что почти всегда Ник оказывался прав. Крофт и Шерли хором
