А слёз купцами на век куплено! А ещё генерал Пестелев, С Трескиным-губернатором, Скурлатом немилостивым, Да с лютым исправником Лоскутовым, Остыдили домы купецкие, Осрамили дочери отецкие, Сняли с девок закон родительский. Которая девка на возрасте, Которая девка на выданье, Велят девку в набор верстать, В набор верстать — замуж венчать, Не спрося отца-матери. А кому купцам чада отдать? А кому купцам зяти звать? Отдать чада в люди навозные[5], Звать зятьми воры-посельщики, Варнаки, шпанцы приблудные… А того дела от веку не слыхано, У святых отцов не благославлено, В царском законе не показано. Горюшком девки ряжены, Бедою обуваются, Стыдобою русы косы чешут[6]. А ещё генерал Пестелев, С Трескиным губернатором, Скурлатом немилостивым, Да с лютым исправником Лоскутовым Хитят твою царскую худобицу: Которо золото, — на себя пишут, Которы руды, на себя роют, Который соболь, — себе шубу шьют, Которо вино, — на свой хабар берут, Убытчат кабаки государевы, Кабалят люди вольные, Ямские, трактовые[7]. Как слышит-прослышит генерал Пестелев, Что сбирались купцы сибирские, Иркутские, томские, тобольские, Писали слёзную грамоту, Посылали гонцов-бойцов До славного города Питера В саморуки Его Царскому Величеству Государю Императору Александру Павловичу. Возгрянет-возгаркнет генерал Пестелев К Трескину губернатору, Скурлату немилостиву, Да к лютому исправнику Лоскутову: — Ой вы, мои слуги верные! До сю пору мы страха не видывали, А ноне страх в глаза глядит, Коли царь сибирские правды дознается, Сказнит-срубит — будет, — нам буйны головы. А было нам бойцов-гонцов поймать-словить, А было купцов в острог посадить, Ковать в кандалы крепкие, За решётки железные. Губернатор Трескин, скурлат немилостивый, Со лютым исправником Лоскутовым Втепоры были догадливы: Скочили-метались на Енисей-реку, Поймали-словили гонцов-бойцов, Схватили-связали отцов-купцов, Ковали в кандалы крепкие, Сажали за решётки железные С ворами, разбойниками, Варнаками, шпанцами[8]. Гонцы-бойцы по острогам сидят, Отцы-купцы кандалми гремят, А генерал Пестелев С Трескиным-губернатором, Скурлатом немилостивым, Да лютым исправником Лоскутовым, Плюют купцам в бороды, В глаза надсмехаются: — Вам ли купцам на меня ятися? Вам ли супротивничать? Хочу, — купцом вошей кормлю, Хочу, — купца в пролубь сажу! Вас, купцов, Бог забыл, Бог забыл, царь не милует. А все вы, купцы, мошенники, Сутяжники, злые ябедники. Снаряжу я, генерал Пестелев, Караулы-команды строгие, Поставлю заставы крепкие, Рогатки железные Круг-покруг Иркутскова, Нерчинскова, Красноярскова, Томскова, Тобольскова, Енисейскова, Барнаул-города: А не станет вам, купцам, хода-выхода, А не будет вам писать ябеды, А не будет посылать гонцы-бойцы До славного города Питера В саморуки Его Царскому Величеству Государю Императору Александру Павловичу. Не видать свиньям солнца на небе,
