…посадил царем на Москве Симеона Бекбулатовича и царским венцом его венчал, а сам назвался Иваном Московским и вышел из города, жил на Петровке; весь свой чин царский отдал Симеону, а сам ездил просто, как боярин, в оглоблях…
Речь идет о Симеоне, сыне Бек-Булат султана, которого осенью 1575 года в Успенском соборе Кремля Иван Грозный «посадил» на царство. Над Симеоном был совершен обряд венчания на царство, он председательствовал в думе земских бояр и издавал от своего имени государственные указы. Жил Симеон в Москве, окруженный пышным двором, в то время как Грозный поселился в скромной обстановке в Петровке. В своих посланиях Симеону Иван Грозный использовал принятые униженные формулы обращения подданного к царю: «Государю великому князю Симеону Бекбулатовичу всеа Русии Иванец Васильев с своими детишками, с Ыванцом да с Федорцом, челом бьют».
Формально страна была разделена на владения Великого князя Симеона и на «удел» Ивана, но фактическим правителем государства оставался Иван Васильевич. «Политический маскарад», при котором Иван Грозный продолжал сохранять власть, современными историками объяснен не был».
Мог ли знать о существовании Саина-Симеона автор «Казанской истории», написавший ее за 23 года до восхождения Саина на Российский престол? Спорный вопрос, хотя по логике вещей не должен. Но вот Марко Поло, родившийся в XIII веке, однозначно ничего такого знать не мог. Следовательно, речь идет не о Саин-хане сыне Бек-Булата.
В остальном с Саином напряг. Зато древние русские былины изобилуют повествованиями о Каине- царе. Думается, с приходом крещения на Русь «Каин», ассоциирующийся с весьма отрицательным библейским персонажем, вполне мог заменить «Саина». Например, Википедия представляет Каина так:
«Эпический татарский царь, нередко упоминаемый былинами. Иногда в роли Каина выступает Мамай. Былины о Каине принадлежат к числу тех, в которых сохранились яркие следы отношения Руси к татарам. Возможно, у данного персонажа существовал определенный исторический прототип, но сколько-нибудь определенного мнения на этот счет не существует».
Кстати, в переводе с тюркского «калин» означает «толстый». Основываясь именно на этом, историки заключили, что Мамай был тучным. Какие они все-таки неприхотливые, эти историки. Как мало им нужно для научных выводов!
Дальнейшее разбирательство с личностью Каина-Саина ясности не добавляет. Пожалуй, даже больше запутывает дело. В былине, где Каин осаждает стольный город Киев, имеются такие строки:
Первое, что можно отметить: Киев, где сидел Владимир Красно Солнышко, татары осаждать не могли. И даже половцы не могли этого сделать. Киев могли осаждать только печенеги, жившие в ту пору.
Но насколько в этом случае необычно выглядит печенежский «собака» Каин-царь. То, что он присаживается на «ременьчат стул», то есть на походный стул, а не на более дорогое сиденье, свидетельствует, что Каин находится в походе. И вот неотесанный печенежский кочевник, в походных условиях, садится и собственной рукой спокойно пишет письмо Киевскому князю.
Из этого следует, что «вонючий» печенег свободно владеет русским языком. Причем настолько свободно, что даже может написать письмо на этом языке. А теперь вдумайтесь — написать! Кочевник, который умеет писать! Это в десятом-то веке?! И не просто написал, «наводил хоравинским чистым золотом». Можно ли согласиться с утверждением, что автор былины описывает печенега? Мы лично никак не можем. Человек, который разговаривает с Владимиром на одном языке и свободно пишет на этом же языке в X веке, может быть только русским. Кстати, все сказанное в равной мере относится к XI, XII и XIII векам.
Далее, Каин посылает письмо к князю Киевскому. По идее, он должен послать его с огромным пышным посольством. А раз в письме идет речь о добровольной сдаче города «без бою, без драки, без сечения», значит, посольство своим внешним видом обязано навести побольше страха на жителей города. Иначе с чего же жители захотят сдаваться? Однако Каин посылает одного-единственного человека, причем приказывает ему идти не по главной дороге, а «чересь три башни наугольныя», то есть какими-то окольными путями.
Значит, задача письма не напугать киевского князя, а уговорить его сдать город без боя. Каину жалко киевлян? С чего вдруг жестокий степняк так забеспокоился о вражеском населении? Настолько доверительные отношения вряд ли могли существовать между Киевским князем и главой печенежских племен. Это больше напоминает отношения родственников-князей.
При этом Каин уверен, что никто из киевлян его посла не примет за шпиона, не схватит и не убьет. Согласитесь, когда город окружен врагами, в данном случае печенегами, и вдруг какой-то печенег пробирается в осажденный город, да еще прямо в палаты к князю, что должны подумать защитники этого города? Либо перед ними шпион, либо вообще убийца, желающий умертвить князя.
Однако исходя из текста, раз «Солнышко Владымер прочитал» письмо, значит, зять «собаки» Каина преспокойно окольными путями добрался до него и это ни у кого не вызвало вопросов и подозрений. Такое могло произойти только в том случае, если киевляне прекрасно знали в лицо зятя Каина и полностью доверяли ему.
К тому же Каин требует от зятя, чтобы он Владимиру не кланялся и челом не бил, значит, опасается, что зять будет вести себя вежливо в рамках приличия. Могло ли послу захватчиков такое прийти в голову? Естественно, посол, представляющий великого хана, имеющего огромную силу, так себя вести никогда бы не додумался.
Все опять указывает на близкие родственные отношения.
Мы уже сказали о том, что наши поиски настоящего Саина не дали полной ясности. Хорошо, если бы этим занялись порядочные ученые. Раз налицо неоднократное упоминание исторического персонажа различными источниками, причем как отечественными, так и зарубежными, значит, на то имеются достаточные причины. Саина же выкинули не только из списка исторических персонажей, но даже из списка мертвых. Кто же наделил «профисториков» такими неограниченными правами?
Необходимо еще кое-что добавить, раз уж мы вспомнили знаменитых путешественников. Ни Карпини, ни Рубрук, ни Марко Поло никогда не слышали о битве монголов на Калке. Могло ли такое событие пройти мимо них, произойди оно на самом деле? Конечно, нет. Тогда бы они об этом обязательно что-нибудь слышали и где-нибудь его отметили.
Особо здесь нужно отметить Карпини, который якобы прямо через реку Калку добирался к Батыю. Неужели он, чрезвычайно нуждающийся в «монгольских ужасах и демонстрации монгольской силы», упустил бы такой эпизод, как сидение на досках, под которыми скончались почти все славные русские князья? Неужели никто в момент его пересечения Калки не рассказал ему о грозном событии, прославившем это место?
Но даже если он не доехал до Калки (скорее всего не доехал), то в Киеве-то он точно был. Как же
