милиции. А его товарищ и напарник Михаил Сербин в этом городе исчезающих людей и нераскрываемой «заказухи» возглавит ОБОП, откуда их обоих когда-то выгнали, предав анафеме. Сегодня Солодун ведет борьбу с преступностью уже не из подполья, но все еще ощущает себя в тылу врага.
— Олег Викторович, ваше назначение для меня аргумент в пользу нынешней власти. Хотя еще недавно при любом «раскладе» это казалось фантастикой.
— Для меня это назначение тоже было сюрпризом. В конце февраля нас вызвал Михаил Клюев, назначенный начальником областной милиции. Я думал, как обычно, будет говорильня, обещания разобраться и т. п. Беседа продолжалась четыре часа. И в результате один из первых его приказов — о нашем восстановлении в органах — меня и Михаила Сербина. И 5,5 лет вынужденного прогула — в трудовую. Я не хотел уже работать в милиции. Мы добивались восстановления по суду только ради того, чтобы смыть пятно — у меня в Ворошиловском суде продолжало тянуться рассмотрение иска. В Европейском суде — иск к УМВД Украины в Донецкой области по поводу проведения в отношении меня оперативно- розыскных мероприятий без заведения оперативно-розыскного дела…
Я представлял интересы своих родственников в судах и собирался адвокатствовать. Но новая власть заявила о намерении бороться с коррупцией в милиции и нам это предложила, мы поняли, что надо идти и переделывать милицию.
За последние годы мы с Сербиным познакомились со всем украинским политикумом, прошли все круги. Нам помогал на первых порах только народный депутат Шеховцов. Другие советовали уезжать, как Мельниченко, после того как мы написали заявления о привлечении к уголовной ответственности Потебенько и Смирнова — за непринятие мер по нашему обращению 23 мая 2001 года, накануне покушения на Игоря Александрова. В августе 2002-го передали Пискуну те же материалы, и он начал расследовать, хотя сначала говорил: «Вина Вередюка доказана».
В 2002-м я баллотировался в народные депутаты, опережал и Охрименко, и Комаря, но Олег Владимирович Солодун из Макеевки (я — Викторович, а он — Владимирович) забрал у меня пять тысяч голосов, тогда я узнал, что такое двойник. В Славянске в первом туре президентских выборов поработал. Был от Ющенко председателем комиссии в третьем туре, хотя сам беспартийный… Уже просто считая, что если перестану бороться с режимом, режим меня уничтожит.
— А пять лет назад как вы решились противопоставить себя системе, во всеуслышание заявить о связи своего руководства с криминалом и прочее? И, прошу прощения за вопрос, как вам удалось при этом выжить?
— Однажды Святослав Михайлович Пискун нас встретил словами: «О! А вы еще живы?.» Героев здесь нет. Мы с Михаилом Сербиным работали в рамках своих обязанностей. Не думали ни о каком противостоянии. Сентябрь 1998 года, 21:00. На летней площадке одного из кафе убивают криминального авторитета Ермака и еще троих из группировки «17 участок». Наш непосредственный начальник, глава ОБОПа Бантуш, через час говорит, что это работа Шпортюка, который должен освободиться.
Начинаем проверять эту версию. А вся работа с организованными группировками строится на том, что либо одна группировка «сливает» другую, либо раскол внутри группировки и одна часть группировки «сливает» другую.
К нам попадает кассета, из которой узнаем: 11 миллионов долларов ОПГ «17 участок», оказывается, перегнала в Испанию (я даже не знал тогда, что в Краматорске можно столько «нацарапать»), и человек из Испании говорит с Яворовским (в банде «17 участок» он был заместителем Ермака по экономическим вопросам) о покупке недвижимости.
Там присмотрели для них три виллы, одна по соседству с виллой Шварценеггера… Становится понятно, что Рыбак (руководитель «Укрлиги» — фирмы, через которую отмывались все деньги «17 участка», который обвиняется в заказе Александрова) украл часть денег группировки вместе с Яворовским. Ермак обнаружил недостачу, Яворовский не смог объяснить своему патрону, где деньги, и убил Ермака.
А на Шпортюка зачем нужно было повесить это? Шпортюк — криминальный авторитет, стоявший у истоков создания «17 участка» — ОПГ, контролировавшей кроме Краматорска Славянск, Дружковку, Красный Лиман, часть Константиновки, имевшей достаточно мощи, чтобы противостоять другим донецким ОПГ. Семь миллионов долларов в год с одной только Дружковки имел «17 участок».
Шпортюк — кум киевского Черепа (криминальный авторитет, был застрелен в Киеве в декабре 2001 года. — Т.З.), он бы Рыбака с Яворовским за кражу в банку консервную закатал. Но Рыбак согласовал расстрел Ермака в Донецке… Герман (зам Ермака по бандитским разборкам) узнает, что убийство Ермака начинают вешать на Шпортюка, а совершил его Яворовский, и из Германии передает изобличающую Яворовского кассету.
А наш шеф настаивает: работаем по Шпортюку. Докладываем выше — начинаются проверки. Позже, когда судили Германа, он говорил: «Сербин с Солодуном обошлись «17 участку» в полмиллиона долларов.
Эти деньги пошли на взятки милиции и прокуратуре». Его спросили — не дешевле было бы их убить? Он сказал: «Так вышло, что сначала этого не сделали, а потом они подняли такой шум, что было уже поздно». Но в материалах ГПУ по делу об убийстве Александрова все-таки фигурируют показания о трех покушениях на меня и двух на Михаила Сербина, хотя эти эпизоды не доказаны.
20 января І999 года сорок минут лично докладываю Малышеву — тогда начальнику областного ОБОПа, о бандитских деньгах, перегнанных в Испанию, о том, что Яворовский убил Ермака, и о том, что мой шеф — член ОПГ. Обещает разобраться, потом узнаю, что Малышев дал команду убрать нас из ОБОПа. Но как это сделать? Я не пью, на работу не опаздываю, показатели хорошие, 1 июля 1999-го должен был получать подполковника. Один проверяющий — сейчас начальник УБОПа области Прокопенко — однажды отозвал меня покурить: «Послали, чтобы я тут нарыл на тебя. По-честному ничего не нашел, а по- нечестному я отказался».
Мы решили с Сербиным официально зарегистрировать два секретных рапорта — на случай, если нас не станет, чтобы это сохранилось. В рапортах писали, что наш шеф Бантуш — член ОПГ. Очередная комиссия проверяющих из ГУБОПа (Киев) — и Рыбак привозит комиссии сто тысяч долларов.
В сентябре 1999 года за час нас обоих увольняют. Формулировка за нарушение дисциплины.
Мы — к министру МВД, снова обещания. Тогдашний замминистра Кравченко — Джига (сейчас известно, что по делу Гонгадзе весь «в пуху») — присылает новую комиссию. Результат — проверяющие обошлись группировке «17 участок» в 180 тысяч долларов.
Я все надеялся, вдруг найдется в МВД кто-то честный. 13 декабря 99-го мы «наружку» заметили за собой, а в тот день должны были получить дюссельдорфскую кассету, которая теперь проходит доказательством по делу Александрова. Результат — убит Куля, который должен был передать кассету от Германа.
Но позже эту кассету мы все-таки получили и собирались показать ее в передаче Александрова.
Начинали мы так, как положено. Получена оперативная информация, надо ее проверить, а наш начальник отказывается. Но что потом вся система встанет на его сторону, мы тогда не предполагали. А потом просто вынуждены были защищаться. Никакого геройства, элементарное самосохранение.
Следующий шаг — работники милиции возле дома Сербина окружили его машину с четырех сторон и подбросили 400 таблеток экстази на сумму 10 тысяч долларов.
Полгода «за хранение наркотиков» просидел в Артемовском СИЗО. Первый суд признал Михаила виновным, после второго дело прекращено за отсутствием состава преступления.
— Зачем Герману нужно было помогать вам? Где сейчас он и остальные герои описываемых событий? Что осталось от группировки «17 участок»?
— Нам многие «сливали» компромат. Герман захотел рассказать правду о деньгах ОПГ и сделал аудиозапись своего разговора с Яворовским — так называемую «дюссельдорфскую кассету». Узнав о кассете, здесь Рыбак и другие начинают сдавать Германа, потом была его экстрадиция, суд. Сейчас он получил пожизненное. Шпортюк сидит за первый расстрел в Краматорске — убийство Билецкого (Билета) в 1992 году. Группировки 417 участок» больше не существует. Бантуш — на пенсии, по моим сведениям, руководит безопасностью на «Криворожстали». В прошлом году в Краматорском горсуде выиграл у меня иск о защите чести и достоинства (я вам скажу: пожизненные судьи — это мрак!), но Донецкий апелляционный суд, при всей нелюбви ко мне, не позволил этому решению вступить в законную силу.
Дело по обвинению братьев Рыбаков в убийстве Игоря Александрова сейчас слушается в Луганске. И
