быть на латыни или другом иностранном языке), в которых участвовали студенты, награждение лучших студентов и гимназистов с публикацией их списков в «Московских ведомостях» [50]. Подобная церемония происходила и в конце 1-го семестра, в декабре[51]. Студентов приучали выступать публично – в конце каждого месяца, в последнюю субботу проходили диспуты по теме, заявленной профессором. В конце семестра на такие диспуты приглашалась публика – объявления о подобных мероприятиях публиковались в «Московских ведомостях»[52]. Лучших студентов награждали по итогам года золотыми и серебряными медалями, книгами, публиковали их списки в «Московских ведомостях». Куратор университета и один из его создателей И.И. Шувалов очень заботился о том, какое впечатление на московскую публику производят публичные университетские мероприятия. Он призывал «не употреблять во зло внимание публики»[53], приказывал, чтобы ответы студентов на публичных экзаменах были короче, а речи произносили профессора, а не учителя.
К числу официальных относились сообщения о назначениях куратора и директора университета. Сообщений о первом директоре университета А.М. Аргамакове найти не удалось. После его смерти в 1757 г. директором был назначен Иван Иванович Мелиссино[54]. С ним связано одно важное событие в официальной жизни университета. После окончания учебного года летом 1757 г. Мелиссино в качестве награды за успехи и прилежание повез в Петербург лучших студентов и гимназистов университета. Они были на куртаге представлены куратором И.И. Шуваловым императрице. Елизавета «жаловала их к руке, а некоторые удостоены были ея беседы». В списке студентов и учеников нет имени Д. Фонвизина. Но в своих воспоминаниях Денис Фонвизин, участник этого вояжа, которому было тогда 14 лет, описывает, как И.И. Шувалов представил его М.В. Ломоносову. Ломоносов говорил с гимназистом о пользе латыни. Других поездок, судя по газете, не было. Эти выдающиеся для молодых людей события были освещены в «Московских ведомостях».[55]
Также газета опубликовала приказ о назначении следующего после И.И. Мелиссино директора университета Федора Павловича Веселовского и описала его знакомство с университетом[56].
Итак, университет и две гимназии подчинялись куратору, затем директору, а также Конференции. Университет состоял из трех факультетов: юридического, медицинского и философского. Публичные лекции читались на латыни или на русском языке, хотя, судя по сообщениям в «Московских ведомостях» о торжественных мероприятиях, лекции могли читать иностранные профессора на французском, немецком. В будние дни профессора читали лекции не менее двух часов в день, по субботам проходили заседания Конференции под председательством директора. Профессор не имел права читать лекции и рекомендовать учебники по своему усмотрению, не согласовав содержание курса с Конференцией. С 1762 г. ввели цензуру в типографии университета и цензором был назначен М.М. Херасков[57]. В 1768 г. была введена цензура речей профессоров[58]. С.П. Шевырев пишет, что «темы, избираемые профессорами, всегда одобрялись Конференцией (в том смысле, что представлялись для утверждения –
В 1768 г. императрица Екатерина «указать соизволила», что в университете пристойнее бы читать лекции на русском языке, особенно по праву. Куратор Ададуров предписал Конференции объявить русским профессорам, чтобы впредь они читали публичные лекции на русском, а технические термины называли на латыни. «Московские ведомости» опубликовали сообщение об этом событии: «С сего 1768 году в Императорском Московском Университете для лучшаго распространения в России наук, начались лекции во всех трех факультетах природными Россиянами на Российском языке. Любители наук могут в те дни и часы слушать, которыя оным в лекционном каталоге назначены» [60].
Гимназии готовили учеников для поступления в университет. Принимали в студенты по результатам экзамена.
Студенты обучались три года. В № 10 «Московских ведомостей» от 28 мая 1756 г. опубликован указ Елизаветы о том, чтобы в Университете учить «недорослей» до 16 лет, а тех, кто проявит склонность к наукам, – до 20 лет. Записанные в воинскую и гражданскую службу могли обучаться в университете, а на службе получать повышения наряду со всеми. Тем, кто собирался заниматься наукой, требовалось разрешение Сената. Высокий престиж учебы и работы в университете таким образом был обеспечен указом императрицы.
В «Московских ведомостях» довольно часто попадаются объявления о прибытии иностранных профессоров[61] и защитах диссертаций магистрами. Например, в № 5 от 10 мая 1756 г. опубликовано сообщение, что магистр Николай Поповский объявлен профессором красноречия при собрании магистров, учителей и учеников в Канцелярии Университета. Это и реклама, и информация о высоком уровне преподавания в университете. Однако в этих объявлениях присутствует личный интерес профессоров. Дело в том, что профессора университета обязаны были читать публичные лекции бесплатно, но после этого могли заниматься с учениками и за особую плату. Поэтому в «Московских ведомостях» довольно много объявлений как о публичных лекциях[62], так и о приватных занятиях[63].
Особенно часто появляются объявления о лекциях профессора Дилтея о праве[64]. Филипп Дилтей, «доктор обоих прав и член Майнцкой Академии»[65], приехал в Москву из Вены. Был основателем юридического факультета в Московском университете и первое время один преподавал в нем все курсы. Он начал читать курсы всеобщей истории и русского права. Владел французским языком и быстро освоил русский. Издал много полезных учебников, особенно по праву и географии. Однако С.П. Шевырев пишет, что некоторые из профессоров приватными уроками быстро нажили себе состояние и приводит в пример именно Дилтея. Он брал за частные уроки по 12 рублей в год с ученика за каждый предмет. Из-за этих занятий он пропускал публичные лекции, что вызывало нарекания[66]. Против Дилтея даже был начат университетом судебный процесс в 1765 г., который прекратила своим указом Екатерина II.
Жалованье профессора составляло 400–500 рублей в год, учителя гимназий – 200 рублей. Эти суммы, особенно заработок учителей, были невелики. Но принадлежность к университету давала некоторые льготы для домовладельцев: они могли не держать сторожей, не мостить улицы и не брать на постой солдат (или не откупаться от этих обязанностей). Поэтому даже студенты покупали дома на свое имя, чтобы воспользоваться этими преимуществами.
Среди студентов первым заявил о своем желании давать частные уроки Антон Любинский. В № 85 «Московских ведомостей» от 24 октября 1757 г. опубликовано его объявление о том, что он хочет обучать математике желающих. Спустя несколько лет он стал штатным преподавателем математики.
В № 39 «Московских ведомостей» от 16 мая 1757 г. опубликован указ Елизаветы об экзаменах, которые должны сдавать все приезжающие в Россию иностранцы – домашние учителя и гувернеры. Принимать этот экзамен должны были Академия наук в Петербурге или университет в Москве. Этот указ был вызван вопиющей невежественностью гувернеров-иностранцев. Все, кто брал учителей без аттестата, подвергались штрафу в сто рублей. Иностранцев, которые без этого экзамена откроют школу, по указу надлежало высылать из страны.
«Московские ведомости» постоянно публиковали объявления университета о тех предметах, которые уже вводили в программу обучения, или тех, что собирались в нее включить. Например, встречается объявление: «Московский Императорский Университет, побуждаем будучи усердием своим к вящему благу и желанием наиболее вспомоществовать к успехам в Науках и Художествах, присовокупил к обыкновенным своим упражнениям публичной класс, в котором лучшие авторы Французские во всех родах, так же и лучшие переводы, находящиеся на сем языке, хороших сочинений, прославивших Англию, Германию и Италию, читаны и толкованы быть имеют. Сей класс будет обучаем всякую неделю по средам и субботам, ныне от двух до пяти, а летним временем от двух же до шести часов полудни. Те, которые имеют счастие знать,
