Владимир Самокруткин, командир батальона, подполковник:
— Операция в направлении Малого Харсеноя, где мы должны были найти дорогу для пехоты, началась с боем, около 20 часов вечера. Первая группа первой роты сидела там всю ночь. «Духи» выли шакалами, а мои бойцы заняли круговую оборону и давай туда стрелять. Выявили огневые точки и завязали бой. Разведчики, отстреливаясь, продержались здесь всю ночь. Утром я приехал туда с начальником разведки 58-й армии полковником Тупиком. С нами был артиллерийский корректировщик, и я ему предложил: «Давай обложимся огнём, пусть артиллерия пристреляется». Нас на этой высоте прикрывали несколько батарей САУ и батарея «Градов». Посадили на дерево наблюдателя и скоро он докладывает: «С юго-запада вижу до тридцати всадников». Я говорю старлею из артиллерии: «Можешь?» — «Влёгкую!» Батарея, километров с пяти, дала по всадникам залп. Посмотрел в бинокль — ни одного всадника, одни пеньки, как сенокосилкой.
Только выявим огневую точку «духов», я артиллеристу: «Давай!» Он туда пару залпов. Полчаса тишины. С другой стороны «духи» завыли — и туда залп. С северо-западной стороны они пытались к нам подняться по крутому склону. Расстояние между нами и «духами» было очень маленьким. Предложил артиллеристу: «Давай огонь перенесём поближе, чтобы их накрыть». — «Нет, не буду, по нормативам нельзя быть ближе от разрывов своих снарядов, чем на 400 метров». Я настоял, и он дал залп «Градов». Очень рискованное было решение, но оправдало себя. Залп — шелест снарядов на подходе… Быстро осознал, что это не просто гаубицы, а «Град». Начнётся разброс снарядов — может и к нам прилететь. Стою, как вкопанный, в полный рост, и тут старший сержант Шанин как даст мне левой рукой по затылку. И через мгновения как жахнуло — ветки, палки. Смотрю в бинокль на склон высоты, где поднимались «духи»: рука — там, нога — там…
Елена Чиж, начальник медслужбы батальона:
— На Малом Харсеное — пошёл такой густой снег. Мы у костра сидели, были у Славы Теплякова. Говорю: «Давайте палатку поставим!» — «Да зачем?». На снег клали ОЗК (общевойсковой защитный комплект — авт.), потом бушлаты, плащ-палатки. Лошадь какую-то ели, нашли в снегу. Кушать-то хочется… Понюхали сначала, потом тоненько нарезали и пожарили на «буржуйке». Поели, вкусно было. Какую-то фасоль подмёрзшую ели…
По двое-трое суток лежали на снегу, и ничего, не болели — из-за стресса. Ни ангин, ни пневмоний — включаются защитные силы организма.
В начале марта начались бои и в окрестностях села Комсомольское, которые по своему размаху и ожесточению стали второй по значению, после штурма Грозного, операцией всей кампании.
«5 марта от батальона были выделены разведгруппы на бронетехнике для выполнения боевой задачи в интересах 503-го мсп в районе Комсомольское. Разведгруппы прибыли к 11:00 5 марта на западную окраину Комсомольское и заняли оборону на случай прорыва боевиков. Затем группам была поставлена задача выдвинуться на южную окраину Комсомольского и далее в лес для эвакуации мотострелкового взвода и танковых экипажей. В 17:30 после выполнения поставленной задачи была обнаружена группа боевиков, с которой разведгруппы вступили в бой».
06.03.00 г.: операция под селом Комсомольское. В кольцо было взято около тысячи боевиков под командованием Гелаева. Операцией руководил лично Трошев. Группировкам Гелаева, Хаттаба и Басаева удалось вырваться из окружения.
Командованием объединенной группировки были предприняты меры, которые позволили нашим войскам блокировать НВФ Гелаева в Комсомольском.
Выход НВФ Гелаева в Комсомольское обуславливался, по меньшей мере, тремя факторами.
Первый — Комсомольское являлось родовым селом Гелаева, население готово было его поддерживать.
Второй — боевики использовали рельеф местности, позволявший совершить отход в Комсомольское с трёх основных направлений.
И, наконец, третий фактор — расположение Комсомольского относительно населённых пунктов Урус- Мартановского района: развитая сеть дорог и оросительных каналов, что позволяло незаметно покинуть блокированное село, просто раствориться на равнине.
Из воспоминаний генерала Геннадия Трошева: «Уже 5 марта село оказалось в нашем плотном кольце. А сутки спустя подразделения отряда специального назначения вошли в него. Почти сразу же спецназовцы попали под шквальный огонь и вынуждены были отойти на северную окраину населённого пункта.
Осуществлять общее руководство проведением операции я поручил исполнявшему тогда обязанности командующего группировкой «Запад» генерал-майору В. Герасимову. Непосредственно руководил операцией мой заместитель по внутренним войскам генерал-полковник М. Лабунец».
7 марта операция началась. Для ведения боевых действий непосредственно в населённом пункте были привлечены подразделения Министерства обороны, внутренних войск, МВД, а также отряд специального назначения Министерства юстиции. Общая численность «наших» составила 816 человек. В то же время, как выяснилось впоследствии, федеральным силам противостояло более 1000 (!) бандитов.
Село оказалось хорошо укрепленным в инженерном отношении. Здесь было немало оборудованных по всем правилам военной науки фортификационных сооружений. Подвалы превращены в доты и выдерживали прямое попадание танкового снаряда. К тому же большинство подвалов соединялось ходами сообщений, блокированных стальными дверьми. По сути, почти каждый дом был превращён в крепость, рассчитанную на долгую осаду.
Гелаев, осознавая всю безнадёжность ситуации, непрерывно запрашивал подкреплений. На помощь ему поспешила банда полевого командира Сейфуллы — около 300 человек. Но до Комсомольского она дойти не успела. Ударом артиллерии и авиации банда была разгромлена. Сам Сейфулла получил серьёзное ранение и едва спасся».
Генерал Трошев в своих мемуарах рассказал, почему операция по штурму Комсомольского затянулась: «В частности, не лучшим образом сказалось на управлении частями и подразделениями то, что место для полевого пункта управления (ППУ) руководителя операции изначально было выбрано неудачно. С него просматривалась лишь северная часть населенного пункта. Большие трудности возникали и вследствие неудовлетворительного состояния и неукомплектованности средствами связи как мелких подразделений, так и оперативного звена. Усугублялось это практически полным отсутствием дисциплины связи. Большинство сведений, независимо от степени их важности, передавалось открытым текстом. Это позволяло боевикам перехватывать информацию и своевременно реагировать на действия войск, а во многих случаях и упреждать их…».
Но в словах генерала, конечно, далеко не вся правда. Была ещё одна правда об этих боях — солдатская…
Дмитрий Савельев, зам. командира группы, старший сержант:
— В ночь на пятое марта я был дежурным по роте, стоял на посту. Часа в три ночи всю роту подняли по тревоге. Собрались быстро, командир зачитал приказ: едем на операцию в село Комсомольское. Сели на броню, завёли машины и колонной, двумя разведгруппами — вперёд.
К Комсомольскому приехали на броне на рассвете. На поле у села было очень много танков, стояли
