— Ты что, Шурик, все назад поворачиваешься? — спросила Нина Дмитриевна. — У тебя чернил нет?
Да все есть, только не понятно, что Сковородкин знаками показывает. Так головой кивает, будто он достал, а то вроде и не достал. Потом показал растопыренные пальцы. Неужели десять штук принес?
Наконец урок окончен. Действительно, Гошка принес десять штук.
— А чего же ты головой мотал вот так? Я думал, ты не достал.
— Да говорю же, сначала не мог найти, вот и мотал, а потом уж достал под самый вечер.
Бобы были гладенькие, блестящие, как морские камушки.
— А вот это три фасолины, — показал Гошка.
После уроков хотели сразу идти к Шурику и положить бобы в мокрую вату, но Гошка свернул в свое парадное:
— Только бабушке покажусь, а то опять скажет, что я к кому-нибудь закатился.
И правда, он пришел быстро. Ткнул пальцем в мокрую вату и торжественно объявил:
— Начинается посадка бобовых культур!
Полез в карман, потом в другой, повертел обеими руками в двух карманах.
— Стойте, где же культуры?
— Может, в портфеле оставил?
— Да нет, я туда не клал. Клал в пенал, но это на уроке. В парту выкладывал, это тоже на уроке. Потом в брюки положил, еще дорогой показывал…
И вдруг как закричит:
— Ой! Это же какие брюки! Тьфу ты! Это же не школьные. Бабушка велела переодеть.
Гошка побежал домой.
— Внимание! — закричал он, как только вернулся. — Начинается посадка бобовых культур!
И зерна положили в вату.
— Ну чего теперь? Гулять?
— А если вата высохнет?
Посидели еще. Вата не сохла. Пошли гулять. Потом несколько раз прибегали смотреть. Соседская бабка, которая открывала дверь, стала ворчать:
— Носит вас сорок раз! Чего матуситесь?
Когда Шурик ей вынес блюдце, сказала:
— Куды еще поливать? Завтра польешь. Ступай гулять. — И опять: — Не матусись!
Наутро Шурик подбежал к подоконнику, пододвинул блюдце. Что такое? Все семена сморщились и стали совсем не похожими на гладкие камушки. Может, им тут сухо или, наоборот, сыро? Зачем они съежились? Потом оказалось, что все в порядке, так и у третьего звена было.
На другое утро — опять чудеса. Все зерна гладенькие, ни одной морщинки. «Набухают», — догадался Шурик. А у двух бобов кожа лопнула. Пропадут теперь.
— Что ты «пропадут»! — тараторила толстуха Наташка из, третьего звена. — Это правильно, они разбухли. Наши тоже бухли-бухли, бухли-бухли, а потом лопнули.
— Вот и ты скоро лопнешь, — сказал ей Шурик беззлобно.
Потом появились росточки. Белые ножки. Их прикладывали к линейке, измеряли и записывали в дневник. Два дня все было хорошо, а на третий они закорючились. Росточки. Конечно, линейка теперь не годилась. Решили измерять на глаз. Только по линейке у Гошки с Шуриком получалось одинаково, а на глаз по-разному. Та же соседская бабушка сказала:
— Будет вам! Это пустое. Их в землю надо сажать.
Принесли с клумбы две банки земли и стали сажать. Чтобы фасоль не спутать, сделали наклейку «Фасоль».
— Ты смотри вверх ногами не клади, — наказывал Гошка.
— Какими ногами?
— Ну ростками. Засыпали. Полили.
— Жалко, что их невидно, правда?
— Ага.
На другой день в банках все было по-прежнему. Тоска зеленая. И что в дневник писать?
— Они у нас теперь без вести пропавшие, — вздыхал Шурик. — Может, погибли, может, нет.
Они не погибли. В банке с бобами появились бледненькие стебельки. Молодцы бобы! Первые вылезли. Потом развернулись листочки. А фасоли еще не было.
— Вы лентяйки, — говорил Гошка. Он несколько раз в день прибегал спросить, как лентяйки? А поздно вечером забарабанил в окно, забыл, наверно, что существуют двери.
— Ты чего, спишь уже? Одевайся. Их озвучивать надо.
— Я не сплю. Кого озвучивать?
— Кого, кого. Фасолины. Я, растяпа такой, забыл совсем. Одевайся, понесем их к Субботину.
Пока Шурик одевался, Гошка все ругал себя. Еще бы, весь свет знает, что растения любят музыку и растут под нее быстрее. Фасоль, бедняга, не может пробиться, а такой разиня Гошка не сообразил ее озвучить. Два дня пропало.
Субботины еще не спали, хотя Петина сестра-дошкольница была уже в длинной ночной сорочке. Ей объяснили метод озвучивания, и она села за рояль. Проиграла гаммы несколько раз, потому что она только недавно стала учиться музыке.
— А еще что-нибудь можешь? — спросил Гошка. — А то это им не понятно. — Он кивнул на банку с фасолью.
Еще она сыграла «Собачий вальс». Гошка держал перед ней банку и кивал головой.
— На сегодня хватит, — говорил он на обратном пути. — А завтра еще принесем.
Наутро Шурик как глянул в банку, так открыл рот. Землю как будто кто-то рыл, вся она была маленькими холмиками, а из-под каждого холмика виднелась… фасоль. Это куда же они лезут? Их же глубоко посадили. Надо росток выпускать, а они сами лезут. Шурик хотел бежать к Гошке, но тот заявился сам, крича опять: «Как лентяйки?» У банки он заморгал часто-часто:
— Фокус-мокус. Что они, ненормальные? Или ты их все-таки посадил вверх ногами?
— Это не я их вверх ногами, а это ты их озвучил.
Батюшки! Неужели на музыку так полезли? Шиворот-навыворот? Опять какая-то шамбабамба получается.
Думали, думали и решили засыпать их сверху землей. Неправда, пустят ростки. На другой день фасоль опять вылезла. Опять ее засыпали. Вот так озвучивание! Сладу нет. А на третье утро Шурик все понял: фасоли стояли на стебельках, раскрыли свои семена на две половинки, а между ними уже зеленели листочки. Значит, они так растут. И засыпать их не надо.
— Ну как? — орал Гошка. — Убедился? Не зря же говорят: «Прорастать, так с музыкой!»
И действительно, Шурик что-то подобное слышал. Ну теперь-то ясно, что прорастать лучше с музыкой.
Весь класс высадил свои бобы на грядки соседнего детского сада.
— Вот спасибо вам, ребята, — говорила воспитательница. — Получим урожай и на следующий год сами посадим.
— А вы знаете, как прорастать? — спросил Шурик. — Если бы они просто прорастали…
— Вот как? Я думала просто. Тогда растолкуйте нам с малышами.
Шурик и Гошка все рассказали, а чтобы ребята не забыли на будущий год, написали им дома памятку:
Это цветными веселыми буквами, а дальше уже совершенно серьезно чернилами.
