с этим еще можно примириться. Но далее наш теоретик приступает к растолкованию основного тезиса.
«Разве для нас самих не существует явления, – пишет он, – например, все явления жизни, неизвестно откуда появляющиеся и неизвестно куда уходящие, и явления природы – гроза, дождь, весна, осень… Или возьмем клеточку. Она может быть равна мертвой. И всё-таки в живой клеточке есть что-то, чего нет в мертвой, что-то, чего мы не можем измерить».
Я привожу эту цитату, чтобы убедить читателя в том, что пропагандист лженауки не считается с тем, что известно серьезным ученым – его современникам. В 1914 году и клетки уже были исследованы детально, и откуда дожди берутся, тоже было известно. Что же касается смен времен года, то я не могу заподозрить даже П. Успенского в том, что ему неизвестна их причина. Это будем считать риторическим приемом.
После того как область нереального, нематериального и чудесного очерчена, автор переходит к размещению ее в четвертом измерении. Делается это проще простого. Представим себе, повествует он, мир двух измерений. В таком мире не могут разместиться даже рычаг или пара колес на оси. Их действие будет казаться плоскому существу, все представления о движении которого ограничены движением на плоскости, совершенно непостижимым. Весьма возможно, что это явление плоским существом будет названо сверхфизическим. Однако, изучая это чудо, двумерное существо может догадаться о существовании третьего измерения.
Так же точно и мы, наблюдая всякого рода метапсихические явления, догадываемся, что всё здесь очень просто и ясно – ясновидение, телепатия, предсказание будущего, материализация, мысленное внушение – всё это размещается в четвертом измерении.
П. Успенский знакомит читателя и с другим взглядом на вещи. Оказывается, в семействе метапсихологов не спорят лишь об одном – о существовании чудес. Что же касается их трактовки, то здесь есть и другие взгляды.
Взять, например, книгу доктора Котика «Непосредственная передача мыслей» изданную в Москве в 1908 году. Автор описывает ряд экспериментов, которые он производил с медиумами. Та же ясность изложения и протокольность стиля, что и в книжке Корнилье. Да и опыты не менее поразительные, чем разговор с духами.
Медиум доктора Котика читает письмо в закрытом конверте. Нет, я неточно выразился. Читает письмо – мелочь! Медиум читает мысли, которые обуревали писавшего письмо. Скажем, в письме было написано: «Чувствую себя довольным в ожидании приезда директора фабрики». Медиум прочитал: «Завтра нужно платить проценты». И именно поэтому и ждал писавший письмо с нетерпением приезда своего директора.
Итак, мысли закрепились на бумаге. Доктор Котик пришел к заключению, что мысли читались благодаря существованию особой психофизической эманации, выделяемой при мышлении. Он заключил, что мысль непосредственно фиксируется на бумаге и может быть воспринята другим лицом; что психическая энергия может переходить на бумагу и сохраняться на ней. После того как бумага с мыслью перенесена в другое место, она вызывает в мозгу ясновидца соответствующие представления. Словом, мысль пропитывает бумагу.
Доктор Котик знает, что гипотезы надо проверять на других фактах. Он это и делает. Кому не известны «идеи, носящиеся в воздухе» или явления «психической заразы». Теперь, после открытия Котика, всё становится ясным. Виноваты мысли, прилипающие ко всему окружающему, как мухи к клейкому листу.
«Теоретики» всевозможной рениксы внешне ведут себя точно так же, как и настоящие ученые: спорят друг с другом, вступают в дискуссии, обсуждают работы один другого. Так, П. Успенский критикует эксперименты доктора Котика; но он далек от того, чтобы поставить этот бред под сомнение. Он недоволен лишь их теоретическим объяснением, полагая (в этом он прав), что для объяснения тайн не надо низводить их до материалистического уровня. И вполне справедливо (справедливо с их антиматериалистической позиции) отмечает, что можно обойтись и без котиковской эманации. П. Успенский требует быть последовательным и предлагает стоять на следующей позиции: два сознания как бы соприкасаются одно с другим с помощью бумаги, причем одно как бы читает то, что происходит в другом. А как быть со временем, которое прошло от момента написания до момента прочтения? Пустяки! Для психического зрения время не играет никакой роли, и многие факты показывают, что часто психическое зрение перебегает во времени вперед и назад.
Так что, читатель, у тебя есть выбор. Для объяснения метапсихических явлений ты можешь встать как на наивно материалистическую точку зрения (на ней стоит доктор Котик), так и на идеалистическую (П. Успенского).
Не знаю, надо ли приводить аргументы, доказывающие абсолютную невозможность опытов доктора Котика. С одной стороны, вроде бы и не стоит, так как читатели могут обидеться, подумав, что я принимаю их за глупцов. С другой стороны, вроде бы и надо, ибо я вспоминаю сообщения, в которых утверждалось, что отдельные индивидуумы различали цвета бумаги, заключенной в свинцовую кассету. Правда, мало ли каких не бывает сообщений. Но упомянутые-то были в наших газетах, о наших людях и совсем недавно! А какая разница между котиковскими опытами и теми, что были опубликованы? Даже невооруженному глазу видно, что она не столь уж велика и, во всяком случае, непринципиальная.
Я просил бы доверчивого читателя, не понимающего, «зачем людям надо врать» запомнить, что книжки, подобные произведениям Корнилье и Котика, выпускались сотнями и тысячами. Значит, имело смысл врать! Видимо, наживался солидный материальный или моральный капитал. А может быть, и оба одновременно.
Конечно, много было и таких авторов, над которыми приверженцы медиумов издевались. Но об этом мы расскажем позже.
Так как же, надо объяснять, почему мысли не могут пропитывать бумагу? Не надо?! Я тоже так думаю.
Но мы еще не закончили перелистывать книжку П. Успенского. У этого теоретика метапсихологии нет согласия не только с доктором Котиком, но и другими собратьями. Вот, скажем, оккультисты. Поскольку их главное занятие – это сочинение теорий «того света» (в более деликатной форме – «иного мира»), то ясно, что они тоже спецы по четвертому измерению. Но для П. Успенского они слишком большие материалисты. Дело в том, что в основе учения этой мощной группировки «мыслителей» лежат представления об астральной материи. Оккультисты полагают, что астральную материю можно видеть и даже фотографировать.
Значит, это вполне приличная материя. Отличие ее от физической лишь в том, что астральная подвержена действию психической энергии, то есть силе мысли, силе чувства и силе воли. Физическая же, как известно, управляется физической энергией.
Но между этими двумя материями, изрекают оккультисты, нет непроходимого забора. Физическая материя способна переходить в астральную – это есть дематериализация. (Держали банан в руках, а вдруг его и нет. И ничего удивительного – силой своей воли факир превратил физическую материю в астральную.)
– Разве это мистика? – с кокетливым удивлением спрашивает оккультист.
Так же «безупречно» объясняются им и явления неожиданного возникновения банана из астральной материи.
Астральная материя, по представлению оккультистов и метапсихологов, подчиняется, разумеется, своим законам, не таким, каким подчиняются низменные электроны и протоны. В частности, опять той же силой воли можно послать такую материю путешествовать как в будущее, так и в прошедшее.
Все эти объяснения заставляют П. Успенского с неудовольствием морщиться. Ведь оккультизм – важное учение, позволяющее уму человеческому выйти из тех скучных нормальных условий, в которых он живет обычно. И грубый материализм, допущенный оккультистами в свое время, совсем здесь ни к чему. Все таинственные явления отлично обходятся и без материи и без труда объясняются теорией четвертого измерения.
Действительно, представьте себе огромную простыню, по которой ползают клопы. Клопы понятия не имеют о том, что они живут в трехмерном мире. Жизнь их ограничена двумерной простыней. Теперь, положим, вы осторожненько хватаете клопа пальцами. С точки зрения других обитателей простыни, их собрат исчез – дематериализовался. Опустим его обратно на простыню – произошла рематериализация. Так же не трудно понять, что, рассматривая простыню с клопами со стороны, мы отчетливо видим, куда они
