часовой механизм. Юноша долго вслушивался в шумное дыхание своей ровесницы, жизнь которой, как он считал, совершенно отличалась от его пресного существования.
«Она восхитительна», — без всякого лукавства, вздыхая, подумал влюбленный.
История Сэмбон-Сякадо тоже не оставила его равнодушным, но Дзюн, в чем он нисколько не сомневался, восхищала его больше. В этой киотской девушке не было ничего лживого, наносного или ханжеского. Вот только ее искреннее признание и особенно слово «трахнул» болезненно разъедало его сердце. Оно оставило глубокую зарубку в его юношеском сознании, но Итиро не осуждал порочную подругу, во всем обвиняя Минору.
«Дзюн трахал этот выродок», — вертелось у него в голове.
Она трахалась с ним. Юноша был уверен, что именно это и имела Дзюн в виду: ее оттрахали. Ревнивец смирился, принимая горькую правду стоически, и его душевная боль понемногу улеглась. Ворочаясь с бока на бок, томимый смутным желанием, он засунул правую руку себе в трусы.
Следующее утро выдалось пасмурным, с утра как назло зарядил дождь. Когда Итиро проснулся от барабанящих по черепице капель дождя, Дзюн в комнате не было.
Что же теперь? Как мне добраться домой? К нему вернулись обычные тревожные думы. Итиро обвел комнату обеспокоенным взглядом. Но прямо в это мгновение в комнату вошла оживленная Дзюн. Дождевая вода стекала с ее длинных волос, но она вся лучилась такой жизнерадостностью, что у него на душе сразу стало спокойнее.
— Итиро, пора! Собирайся, — велела она.
Он послушно собрался и вышел с ней под дождь.
— Сегодня мы воспользуемся колесами магазина, — сказала Дзюн, указывая на черный велосипед, на котором белела надпись «Тагава Таби».
— Давай живее, садись! — пригласила она Итиро, пребывая в чудесном расположении духа, хотя вид у нее был жалкий.
— Хорошо. Но куда мы едем? — поинтересовался Итиро.
— Закрой рот и сиди тихо! — приказала она. — Когда я тебя отправлю в Токио, тут же пойду в школу.
— Ты опоздаешь в школу, если станешь со мной возиться, — горячо запротестовал он. Ее самоотверженность поразила его. — Тебе не нужно волноваться за меня.
— Лучше поздно, чем никогда, — язвительно произнесла девушка.
Итиро молча кивнул, устроившись на багажнике. Затем он открыл зонт Дзюн и терпеливо держал его над ее головой, пока они разговаривали. И несмотря на то что юноша и девушка сидели друг от друга поодаль, они делили его как влюбленная парочка. Итиро намеревался обхватить Дзюн за талию свободной рукой, как накануне, но долго колебался. Пожалуй, подумал он, смешно цепляться за нее на велосипеде. Отказавшись от близости, он решил, что ему именно этого как раз и не хватает.
Велосипед медленно и плавно катил вперед; мимо проплывали мокрые улицы Киото. Итиро осознавал, что его поездка подходит к концу, и на него нахлынула сентиментальная грусть. Он посмотрел на бедра Дзюн, и ему захотелось, чтобы время остановилось. Когда он переместил взгляд на крутившие педали стройные ноги Дзюн, в нем проснулось мужское любопытство. В это мгновение влюбленный юноша изнемогал от желания под любым предлогом коснуться ее тела. Пламенея от страсти, Итиро повторял его как заклинание.
Дзюн резко нажала на тормоза и попросила его слезть с велосипеда.
— Нет проблем, — Итиро мгновенно оказался на ногах, воображая, что она догадалась о его похотливых желаниях.
— Пойдешь рядом, хорошо? — буркнула она.
Итиро не стал перечить. Он виновато поплелся за ней, думая, что она видит его насквозь, словно у нее глаза были на затылке.
Отвергнутый юнец бежал вслед примерно метров сто или около этого, когда Дзюн наконец остановилась. Итиро хотелось знать, что же случилось на сей раз.
— Полицейский пост! — опередила его вопрос Дзюн, кивая головой в противоположную сторону.
Смекнув, в чем дело, довольный попутчик снова запрыгнул на багажник. Вскоре ребята подъехали к автостраде, где Дзюн надеялась поймать грузовик и договориться с водителем, чтобы он довез Итиро до Токио. По ее мнению, путешествие автостопом было наиболее приемлемым вариантом при полном безденежье. Дзюн оставила велосипед на тротуаре и попросила Итиро ждать ее на месте и не выскакивать на дорогу. Итиро следил за дерзкой девчонкой, как она, подняв большой палец, голосовала перед движущимся потоком грузовых машин, которые, не скупясь, обдавали ее грязной водой.
— Дзюн, ты и так сделала достаточно. Иди сюда! — позвал ее Итиро. — Остальное предоставь мне. Ты опоздаешь в школу.
Юноше было больно видеть, как она мокнет под дождем, поэтому он подбежал к ней с зонтом, но Дзюн его и слушать не стала.
— Итиро, ты так плохо разбираешься в жизни. Разве ты не понимаешь, что водители грузовиков скорее клюнут на голосующую девушку, чем на тебя? Поэтому не мешай мне!
С упавшим сердцем он побрел к обочине и прождал там еще десять минут. За это время ни одна машина не остановилась, и Дзюн промокла до нитки.
«Я этого не допущу», — подумал парень и снова бросился к ней со словами:
— Перестань, прошу тебя! Ты простудишься, Дзюн. Я все сделаю сам.
Дзюн обернулась и в гневе накричала на него.
— Я же сказала тебе заткнуться и ждать меня там! — Она в исступлении оттолкнула его на край дороги и, скрестив руки над головой, стала прыгать на проезжей части трассы.
— Осторожно! Будь внимательна! — забеспокоился Итиро.
Грузовики протяжно гудели, притирая ее к обочине, и водители, сердясь, срывали на ней свое зло грубыми окриками.
— Убирайся с дороги, идиотка!
Итиро поймал себя на том, что молится, подсознательно сложив ладони вместе.
Еще штук тридцать груженых машин промчались с грохотом мимо тщедушной девичьей фигурки. И только один тяжелый грузовик с номером префектуры Канагава наконец притормозил. Итиро наблюдал, как, прибегнув к роли униженной просительницы, Дзюн била поклоны, воздев руки к небу. Когда переговоры с шофером закончились, она подбежала к Итиро и с негодованием выдала:
— Ну что за народ! Чуть ли не в ногах заставил меня валяться, как какую-то невольницу! Но я его уговорила. Он сказал, что доставит тебя в Токио ближе к вечеру.
— Дзюн, спасибо тебе. Я никогда тебя не забуду… — Итиро почувствовал, как на его глазах вскипают слезы.
— Не глупи! Что за слюнтяйство? Мы обязательно увидимся снова.
И с этими словами Дзюн положила ему руки на плечи и легко поцеловала в губы — губами влажными от дождя, но горячими от любви.
— Эй вы! Я не могу ждать вечно! — раздраженно крикнул водитель, высунув голову из машины. — Если вы не можете расстаться, тогда оставайтесь, а я поехал!
— Увидимся, Дзюн, — чуть не плача произнес Итиро.
Девушка заботливо вручила ему небольшой бумажный пакет.
— Это тебе на дорожку. Поешь, когда проголодаешься.
Она пошла к брошенному на тротуаре велосипеду, а Итиро поспешил занять пассажирское место и захлопнул дверь. Потом открыл окно и крикнул ей:
— Дзюн, спасибо за все!
Она показалась Итиро маленькой и хрупкой, когда, обернувшись, помахала на прощанье рукой.
«Ведь Дзюн, как и я, учится в третьем классе средней школы», — вспомнил он.
Грузовик сердито запыхтел и тронулся с места. Итиро в прощальном порыве высунул голову в окно и под проливным дождем смотрел вслед восхитительной девушке по имени Дзюн.
— Не пора ли закрыть окно? — водитель лет сорока с небольшим пристально смотрел на дорогу, а потом вдруг спросил густым баритоном: — Это что, твоя девушка? Она миленькая!
