— Ты прав, но мы можем подождать. — Хирага ничем не выдал своей тревоги, успокаивая Ори, желая добиться от него послушания. — Тайра отвечает на все мои вопросы. Например, никто не говорил нам, что гайдзины дерутся между собой, как бешеные псы, хуже, чем даймё до Торанага — голландцы ведь скрыли это от нас, а?
— Все они лжецы и варвары.
— Да, но должны существовать ещё сотни кусочков информации, подобных этому, которые подскажут нам способ, как вертеть чужеземцами и диктовать им нашу волю. Мы должны узнать все, Ори, и тогда, после того как мы станем частью новых бакуфу, мы натравим германцев на русских, на французов, на англичан, на американцев…
Хирага поежился, вспомнив то немногое, что Тайрер рассказал ему об этой гражданской войне, её сражениях и жертвах, о всех современных ружьях и пушках и сотнях тысяч вооруженных людей, которые участвуют в ней, о сказочной необъятности земель гайдзинов.
— Сегодня вечером он сказал мне, что военный флот англичан правит всеми океанами мира, что по их закону он вдвое сильнее, чем объединенные флоты двух следующих по значению держав, сотни боевых кораблей, тысячи пушек.
— Ложь. Он преувеличивает, чтобы испугать тебя. Он и все они хотят, чтобы мы боялись, ты так же, как все остальные. Он тоже хочет заполучить наши секреты!
— Я даю ему только то, что он, по моему мнению, должен знать. — Хирага раздраженно рыгнул. — Ори, нам необходимо узнать о них все! Эти собаки покорили бoльшую часть мира — сокрушили Китай и сожгли Пекин, а французы в этом году стали правителями Кохинхина[24] и готовятся подчинить себе Камбоджу.
— Да, но французы использовали одних туземных князей против других, как британцы в Индии. Здесь же Япония. Мы не такие, как они, это Земля богов. Даже все пушки мира не помогут им завоевать нас. — Лицо Ори исказила гримаса. — Даже если они льстивыми посулами привлекут некоторых даймё на свою сторону, даже тогда мы, оставшиеся, уничтожим их.
— Без пушек и знаний — нет.
— Без пушек — да, Хирага-сан.
Хирага пожал плечами и налил им саке. Многие сиси разделяли слепую веру Ори и забыли Сюнь-цзы: «Знай врага своего, как знаешь самого себя, и ты победишь в ста сражениях».
— Надеюсь, ты прав. Тем временем я постараюсь выведать столько, сколько смогу. Завтра он обещал позволить мне взглянуть на карту мира — он называл её «ат'рас».
— А откуда ты знаешь, что она не будет ложной, поддельной?
— Это маловероятно. Такая вещь, как карта, должна быть настоящей. Возможно, мне даже удастся раздобыть копию, мы могли бы отдать её перевести, и ещё некоторые из их школьных учебников. — Хирага загорелся. — Тайра сказал, у них есть новые способы счета, которые преподаются в обыкновенных школах, и астрономические измерения под названием «до'р-го-та» и «сци-ро-та», — английские слова дались Хираге с трудом, — которые каким-то образом указывают им путь в океанах с фантастической точностью, в тысяче ри от земли. Бака, что я знаю так мало! Бака, что я не могу читать по-английски!
— Научишься, — сказал Ори. — Мне это не суждено. Ты станешь частью нашего нового правительства — я же никогда.
— Зачем говорить такое?
— Я поклоняюсь сонно-дзёи, я уже сложил своё предсмертное стихотворение и произнес его вслух. Я прочел его Сёрину, в ночь нападения на Токайдо. Бака, что он дал убить себя так рано. — Ори допил своё саке, разлил последние капли и заказал новую бутылочку. Прищурившись, он посмотрел на Хирагу. — Я слышал, ваш князь Огама обещает прощение любому сиси, который при всех отречется от сонно-дзёи.
Хирага кивнул.
— Мой отец написал мне об этом. Это ничего не значит для нас — для сиси из Тёсю.
— Ходят слухи, что Огама захватил Врата и владеет ими единолично. Говорят даже, что его войска опять сражаются с сацумами.
— Многие даймё выбирают неверный путь время от времени, — ровным тоном произнес Хирага; ему не нравилось, какой оборот принимает этот разговор. Он заметил, что, подвыпив, Ори становится гораздо более раздражительным и задиристым. Сегодня вечером Райко опять предупредила его, что Ори ведет себя, как курящийся вулкан. — Мы все давно согласились, что никакие поступки или проступки наших наследственных правителей нас не связывают.
— Если Огама владеет Вратами, он мог бы вернуть власть императору и сделать сонно-дзёи реальностью.
— Может быть, он так и сделает, может быть, уже сделал.
Ори осушил свою чашечку.
— Я буду рад покинуть Иокогаму. Здесь воздух отравлен. Лучше тебе пойти в Киото вместе со мной. Это гнездо лжецов может заразить тебя.
— Без меня ты будешь в большей безопасности на дороге в Киото. Даже без моих волос меня могут узнать.
Неожиданный порыв ветра зашелестел соломой на крыше и стукнул полуоткрытым ставнем. Они метнули туда молниеносный взгляд, потом вернулись к вину. Саке расслабило их, но не остановило глубинных токов души, не развеяло мыслей о смерти и о сети, все туже стягивавшейся вокруг них, или о готовящейся засаде на сёгуна Нобусаду, о Сёрине и Сумомо, но больше всего о том, как быть с этой чужеземной девушкой. Хирага пока не заговаривал о ней, Ори тоже о ней ещё не спрашивал, но оба ждали, оба кружили около этого главного вопроса, обоим не терпелось начать, хотя ни тот, ни другой ещё не решили твердо, как собираются поступить.
Ори нарушил молчание.
— Когда Акимото прибудет завтра, как много ты собираешься рассказать ему?
— Все, что мы знаем. Он отправится в Киото вместе с тобой.
— Нет, пусть лучше останется, тебе пригодится здесь лишний меч.
— Зачем?
Ори опять только пожал плечами.
— Два — лучше, чем один. А теперь, — тон был категоричным, — расскажи мне, где она.
Хирага описал ему здание. В точности.
— Я не заметил решеток ни на окнах, ни на боковой двери. — Весь день он размышлял, что ему делать с Ори: если Ори ворвется в здание и убьет её, то независимо от того, останется он жив или умрет, все Поселение придет в бешенство и их злоба изольется на каждого японца, какой только окажется под рукой. — Я согласен, что она подходящая цель для сонно-дзёи, но не сейчас, когда я вхожу к ним в доверие и узнаю столь многие из их секретов.
— Такой верный удар должен быть нанесен незамедлительно. Кацумата сказал, что нерешительность равносильна поражению. Все эти секреты мы можем почерпнуть из книг.
— Я уже сказал: я не согласен.
— Сразу же, как только я убью её, мы, все трое, подожжем Ёсивару, а вместе с ней и Поселение, и отступим в поднявшейся суматохе. Мы сделаем это через два дня, считая от сегодняшнего.
— Нет.
— А я говорю — да! Два или три дня, не больше!
Хирага подумал об этом и об Ори, взвесив все ещё раз очень тщательно, с ледяной холодностью. Затем снова принял решение:
— Я-запрещаю-это.
Непререкаемость этих слов ледяной волной окатила Ори. Во второй раз за столько же дней. И оба раза из-за неё.
С твердостью, не уступающей твердости его нового врага, который решил во что бы то ни стало помешать ему, Ори пообещал себе, что не нарушит первым молчания и не потеряет таким образом лицо. Напряженность между ними стремительно нарастала. Через несколько секунд она сделалась невыносимой, вздыбилась…
Звук бегущих ног. Сёдзи скользнула в сторону. Райко была бледна как мел.
