Боже, спаси Францию! Наблюдая за парижанами

Мы вышли из дома и направились к амбару, половина которого была переделана под современный гараж, а половина по-прежнему была типичной сельхозпостройкой. Гаражная половина имела бетонированный пол и небольшую, запираемую на ключ зону; думаю, она отводилась под велосипеды. Во второй части амбара пол был земляной, а стены уже начинали трескаться. Внутри пахло бензином и деревом.

— Bonjour.

Какой-то невысокий человек стоял в проходе моего амбара. Так сразу нарушитель частных владений?

— Bonjour. — Судя по всему, месье Лассе был с ним знаком и подошел пожать руку.

Мужчина оказался фермером, на вид ему было лет шестьдесят, ярко-красные щеки, чуть ли не карлик, но с неимоверно крупными руками.

Они принялись говорить обо мне на местном диалекте, казавшимся не подлежащей пониманию смесью французского и древнеегипетского.

Кажется, месье Лассе утверждал, что я с большой долей вероятности могу приобрести этот домик. Выражение лица фермера подсказывало, что он крайне удивлен. Неужели я не производил впечатления на джентльмена из провинции? Вообще-то нет, не производил. Опустив взгляд вниз, я заметил, что кроссовки были окантованы грязью.

И тут я понял, что в провинции гораздо грязнее, чем на улицах Парижа. Моя непрактичность была видна невооруженным глазом.

А мужчины тем временем продолжали разговор. Карлик с таким остервенением размахивал руками, указывая в сторону полей, что становилось страшно. Не разбираясь особо в вопросах сельской жизни, я уже начал задумываться: а вдруг и фермер идет в придачу к ферме и я фактически покупаю и его? Должен ли я кормить его в неурожайные годы? А может, мне еще придется отвезти его далеко в лес и застрелить, когда он так состарится, что не в силах будет работать?

Месье Лассе постарался успокоить старика, и тот развернулся и пошел прочь, но не по дороге, а через мой сад. Вот так наглость! Он что, воображает, что это все его?

— Это месье Ожем. Он с соседней фермы. А этими полями просто пользуется, и ему бы хотелось, чтобы новый владелец дома не возражал против установившегося порядка.

— Это зависит… э… от того, как… зачем… э… на что… — начал я, пытаясь сообразить, как бы мне сказать по-французски: «Если только не для сатанинских обрядов и чтобы навозные кучи не благоухали у меня под окнами кухни».

— Он готов платить за пользование землей и за то, что на втором участке пасутся его овцы.

— Он будет мне платить?

— Да, но чисто символическую сумму.

О, так все идет к тому, что это местечко еще и доход будет приносить? А если старикан начнет вдруг пахать в шесть утра, подумал я, то на правах хозяина я смогу препятствовать этому безобразию, в отличие от той мадам, что живет надо мной в Париже.

— Так вам нравится предложение?

— Да, — осторожно подтвердил я, пока здравый смысл потихоньку начинал возвращаться ко мне. И даже если запрашиваемая цена была до смешного низкой, хуже не будет, если попробовать поторговаться.

— Домик совсем маленький. И… — На что еще, черт возьми, я мог сослаться? — И очень много зелени… ее ведь надо… э… бррррр… — Я изобразил моторную сенокосилку. Но это совершенно не значило, что она у меня есть.

Месье Лассе с пониманием кивнул:

— Вы можете попросить месье Ожема стричь траву в обмен на то, что он будет пользоваться ею как кормом для своих животных. А если хотите, он может запускать к вам своих овец время от времени с этой целью…

— Хм… — пробурчал я, будто совершенно не был уверен, что хочу, чтобы эту нуднейшую физическую работу — стричь траву — выполняли за меня фермер или стадо овец.

— Почему бы вам не снять этот домик, скажем, на следующие выходные и понять, нравится вам тут или нет?

— А что, этот дом сдается по выходным? — Кто-то будет спать в моей деревенской кровати, прежде чем мы с Алексой успеем обновить ее?!

— Нет, нет! Но если вы серьезно подумываете о его покупке, то можете за небольшую сумму снять и посмотреть, что из этого выйдет.

— Но это ни к чему меня не обязывает? Я не должен буду обязательно купить его после выходных?

— Конечно же нет! Пока не подписан договор, никаких обязательств.

— Тогда отлично. Ну что ж, до следующих выходных?

— Да, вот ключи.

— Отдадите мне их прямо сейчас?

— Месье Мартен представил вас как порядочного молодого человека.

Учитывая, что это исходило из уст Жан-Мари, даже не знаю, как к этому следовало отнестись — как к комплименту или как к оскорбительному намеку.

На самом деле мне не на что было особенно жаловаться в отношении Жан-Мари, ведь он во многом выручал меня. Элоди на целый семестр уехала в США по программе обмена с Гарвардом. Если не ошибаюсь, дважды в год детки из самых престижных школ бизнеса во Франции отправлялись за границу на три месяца, чтобы потратить еще больше родительских денежек. Так что Жан-Мари вручил мне ключи от ее машины, разрешив воспользоваться в случае, если я захочу поехать за город.

Еще он спросил, не возражаю ли я, чтобы в эти месяцы платить полную арендную плату, так как единолично пользуюсь всеми предоставляемыми благами. Когда же я возразил — вернее, с трудом удержался, чтобы не разразиться возгласами недовольства, — он тут же пошел на попятную и сказал, что выплатит мне бонус, чтобы я смог без ущерба для себя оплачивать квартиру в этот период. «Ого! — подумал я про себя. — Наверное, эти школы и правда дорого им обходятся!»

Я рассказал об этих денежных трюках Алексе и высказал предположение, что, возможно, Жан-Мари надеется, что я въеду куда-нибудь на машине его дочери и он сможет выручить приличное страховое возмещение. Но Алекса сочла меня слишком циничным по отношению к моему доброжелательному боссу.

Что касается наших отношений с Алексой, то тут все шло более чем хорошо. Пока Элоди наслаждалась заграничной жизнью, Алекса могла оставаться у меня, не рискуя стать свидетелем кулинарных конкурсов в три часа ночи, сопровождаемых обнаженкой. Мы могли с удовольствием провести вечер, плавно перетекающий в ночь, не пускаясь в философские дебаты о природе отношений мужчины и женщины разных национальностей в пост-феминистском мире.

Ее отец снова ощущал прилив сил, познакомившись с дизайнером столовых приборов из Дании, так что в уик-энд, следующий за моей разведывательной поездкой, мы вместе оседлали «пежо» Элоди и помчались на запад страны.

Небо было изрядно затянуто облаками, с большой долей вероятности готовыми пролиться на наши головы дождем. Глядя на несущийся поток машин, казалось, что все они вознамерились во что бы то ни стало обогнать сгущающиеся облака. Среди ревущих автомобилей, я чувствовал себя, словно за рулем детской машинки в луна-парке.

Пока я рулил (или, точнее сказать, дрожал от страха, удерживая в руках руль), Алекса занялась уборкой салона. Не то чтобы она была зациклена на чистоте, просто случайно обнаружила странного вида таблетку в перчаточном отделении (на таблетке был выбит рисунок в виде черепа). Моя подруга не без оснований полагала, что стоит полиции, настороженной моей чрезмерно аккуратной манерой вождения, остановить нас, как нас тут же возьмут под арест за хранение широчайшего спектра запрещенных веществ.