Боже, спаси Францию! Наблюдая за парижанами

Одним движением руки официант сгреб со стола меню и удалился, не сделав ни единой записи.

Если у парижан ланч и правда длится два часа, размышлял я, то у них в распоряжении, как минимум, один час пятьдесят пять минут после того, как сделан заказ. И кто сказал, что это американцы придумали фастфуд?

— Так о чем ты хотел поговорить? — вернулся к вопросу Жан-Мари.

— Речь о твоем коллективе, — начал я с места в карьер и тут же исправился: — О моем коллективе…

Я долго думал, как бы помягче сказать, что не хочу работать с ними, но так и не смог найти подходящих слов.

— Я не нуждаюсь в их помощи, — продолжил я. Мне показалось, это лучше, чем если бы я сказал: «Я не хочу работать с ними». Как вам кажется, а?

Нервно усмехнувшись, Жан-Мари откинулся на спинку стула. В эту минуту подоспел официант, положив перед нами два столовых прибора, завернутых в желтое полотно салфетки. Я невольно обратил внимание на торчавшие кончики ножей. Оставалось надеяться, что Жан-Мари не вытащит сию же секунду свой нож с целью вонзить его мне в глотку.

— Не нуждаешься в них?

— Пока нет. Мне нужен человек, готовый объездить всю округу и отыскать подходящие места. Человек, способный провести анализ на основе тех отчетов, которые должен был прочитать каждый член коллектива. Мне нужен обстоятельный доклад о том, что же французы ждут от английских чайных, что они хотят там видеть, что может их заинтересовать. Нужен кто-то, кто сможет предложить достойные названия и логотипы. И это совсем не то, на что способны Бернар, Стефани и все остальные.

Жан-Мари по-прежнему раскачивался на стуле. Однако за нож не схватился. Пока обошлось. Он вздохнул:

— Рабочий процесс во французских компаниях организован иначе, чем в английских или американских…

Официант вернулся с двумя бокалами пенистого пива.

— Vous avez des frites?[51] — спросил его Жан-Мари. Я так и не понял, слышал ли тот его вопрос. — Ты прав, — теперь Жан-Мари снова обращался ко мне, — за исключением Николь, отвечающей за все проекты как финансовый директор, и Марка, чья работоспособность вырастет, как только у нас будет свой склад и все такое, я не знаю, зачем я взял Бернара и Стефани. Я просто думал, куда их пристроить. У них есть работа, но они не полностью загружены. Однако не думай, что это умаляет важность твоего проекта. Напротив, я полагаюсь на тебя в надежде, что ты сможешь организовать их, заинтересовать. Или, если не удастся, можешь не обращать на них внимания. Они найдут чем заняться.

— Найдут чем заняться? Их зарплата заложена в мой бюджет?

Жан-Мари рассмеялся:

— Ты забавный… Стоит работнику чуть зазеваться, ты готов его уволить. Тут это не пройдет. Человек вызовет inspecteur du travail, инспектора по труду, пожалуется ему, и ты будешь обязан выплатить компенсацию, в противном случае ты станешь причиной забастовки, и тогда это полное merde. — Для пущей убедительности последнюю фразу он сказал на французском. — А Бернар и Стефани работают у нас лет десять. Знаешь, каков будет размер компенсации, если я их уволю? Даже если остальные не начнут забастовку в их поддержку. А если начнется забастовка, говядина станет источать отвратительный запах, стоит рабочим выключить холодильники.

— Я не предлагаю тебе уволить их. Только…

Как же мне это сказать? «Сделай так, чтобы я их не видел»?

На горизонте снова показался официант. В руках у него была пара тарелок с яркими листьями салата, украшенными тостами и кольцами белого сыра, поджаренного на гриле. И никаких рожек. Если парень неверно понял мой заказ, то жаловаться я не пойду. Это точно.

Поставив тарелки на стол, он пожелал нам bon appetit и удалился. Жан-Мари напомнил ему о жареном картофеле.

— Je n'ai que deux mains, monsieur, — ответил официант. «У меня только пара рук» — именно этой фразой он очень вежливо послал Жана-Мари, если, конечно, я правильно понял.

— А как насчет официанта? — решил спросить я, когда парень смылся. — Ты бы не уволил его? Он ведет себя отвратительно.

— Отвратительно?

— Да. Он же груб, мерзавец!

— А! Мерзавец! Да, знаю это слово. Ты глупый французский мерзавец… — Выудив из памяти эти слова, Жан-Мари меланхолично улыбнулся, очевидно вспомнив, как какой-то англичанин унизил его. — О! Их вечно надо подгонять во время ланча. Им прекрасно известно, что недовольный клиент оставит их без чаевых.

«Я не собираюсь нанимать всяких уродов в чайные, — подумал я про себя. — Хотя, должен признать, этот парень и правда был расторопным. Сверхбыстрый мерзавец!»

— А сегодня он обслуживает быстрее обычного, — заметил Жан-Мари с загадочной улыбкой и потянулся к приборам.

Похоже, моего шефа действительно не волновало, как его обслуживают, впрочем, как и перспектива отобедать, сидя чуть ли не посередине тротуара. От припаркованных машин нас едва отделял метр пространства. Вздумайся кому-то из прохожих плюнуть нам в тарелки, это можно было бы сделать, не поворачивая головы. И с такой же легкостью Жан-Мари мог устроить кесарево сечение кому угодно одним неосторожным движением ножа.

— Давай вернемся к вопросу о твоей команде чуть позже, — предложил Жан-Мари. — Допустим, в следующем месяце. Приятного аппетита.

— Приятного аппетита, — ответил я, несмотря на то что мой аппетит был безнадежно испорчен его предложением. «В следующем месяце» — это не входило в мои планы.

Решив не рисковать, пробуя новое блюдо, я начал с маленького кусочка, и аппетит тут же вернулся. Теперь до меня дошло, что chevre — это козий сыр, а не умерщвленный козел. Очень вкусно. Теплый, кремовой консистенции, на хрустящем тосте. Салат, приправленный грецкими орехами, был чудесно пропитан прованской заправкой. От этой заправки внутри разливалось какое-то тепло. Я был счастлив оттого, что сидел в уличном кафе, греясь в лучах сентябрьского солнца, и мне не было дела до проезжающих мимо машин и ворчащих посетителей, не успевших занять столик на веранде. Мне больше не казалось, что внушительных размеров здания с барельефами богов и животных, с массивными основаниями, поддерживающими каменные балконы, смотрят на меня свысока. Витрины магазинов, заваленные дорогущей одеждой, уставленные бутылями шампанского и корзинами с неимоверным количеством трюфелей, также не казались мне чем-то чужеродным. Буквально за считаные секунды я имел счастье почувствовать, каково это — быть парижанином.

— В остальном на работе все в порядке? — спросил Жан-Мари. Я видел, что он искренне на это надеялся.

— Спасибо, все отлично. Ах да, есть кое-какие трудности с визиткой. — Утром я получил целую упаковку…

— И в чем дело?

Я решил не упоминать, что они исковеркали мое имя, написав его как Поль Вест. Надо было решить куда более глобальный вопрос:

— Ты знаешь, что мы не определились с рабочим названием проекта и на визитках изображен логотип головной компании, «ВьянДифузьон»?

— Так, — кивнул Жан-Мари.

— Может, во Франции это и нормально, но заглавные «VD»,[52] выделенные красным, для англичанина не несут позитива, скорее наоборот. А поскольку мы неизбежно будем работать с англичанами как с поставщиками…

Во взгляде Жан-Мари засветилась тревога: «Так что же значит „VD“?»

Я объяснил.