отпрысками.
Профессор Джеймс Сазерленд
Центр по изучению сидов Абердинского университета,
октябрь 1999 года
Лондонцы в большинстве своем никогда не задумываются, почему Шу-лейн в Сити мягко изгибается почти на протяжении всей своей длины. Если бы горожане взяли на себя труд (чего никогда не случается) поднять глаза вверх, то заметили бы древнюю стену громадной круглой башни, из-за которой улица и делает изгиб.
Это только одна из множества башен, которые охраняют жилище Тома Ветер-в-поле. Том с юности славился любовью к дальним странствиям. Поэтому, чтобы сделать свои путешествия более комфортными, он построил в разных частях света множество башен. Из одной вы попадали на Шу-лейн, ещё одна занимала островок посередине шотландского озера, третья располагалась посреди унылых красот алжирской пустыни, четвертая — на Улице Высохшей зелени в Малых Королевствах и так далее и тому подобное. Со свойственной ему велеречивостью Том именовал свое необычное жилище «Кастель де тур сан номбр», что означает Замок бесчисленных башен. В 1764 году Давид Монтефьоре сосчитал башни. Их оказалось четырнадцать.
Июньским утром 1780 года Давид постучался в дверь башни на Шу-лейн. Гость поинтересовался у привратника, где Том и получил ответ, что хозяин изволит находиться в библиотеке.
Проходя темными гулкими коридорами, поднимаясь по громадным лестничным пролетам, Давид приветливо здоровался с обитателями замка. Однако в ответ они только удивленно таращились на него или едва заметно кивали, словно видели Давида впервые. Лицо гостя не поражало ни особенной красотой, ни извращенным уродством, а фигура была самой неприметной. Более того, в лице Давида не читалось ни испепеляющего презрения, ни неотразимого обаяния, а только добрый нрав и готовность любить ближнего. Обитатели Кастель де тур сан номбр недоумевали, чего ради гость нацепил на лицо такое непонятное выражение. В библиотеке Тома не было, зато там оказались девять эльфийских принцесс. Одним изящным движением девять головок обернулись в сторону гостя. Девять платьев ослепили Давида разными оттенками шелка. Девять изысканных ароматов смешались в воздухе, мешая связно соображать.
Красавицы были внучками Тома Ветер-в-поле. Принцессы Каритас, Беллона, Альба Перфекта, Лакрима и Фламмифера приходились друг другу сестрами, равно как и принцессы Мед Диких Пчел, Горестный Стон над Водой, Поцелуй над Могилой Истинной Любви и Птица в Ладонях.
— Давид бен Израэль! — воскликнула принцесса Каритас. — Как мило, что заглянули! — и красавица подала гостю руку.
— Я помешал вам, ваши высочества, — извинился Давид.
— Вовсе нет, — возразила принцесса Каритас. — Мы писали письма родным. Обычные письма вежливости. Извольте присесть, Давид бен Израэль!
— Вы не упомянули, что мы писали родным женского пола, — вмешалась принцесса Мед Диких Пчел. — Вы недостаточно ясно дали понять иудейскому доктору, что речь идет о наших кузинах. Мне не хотелось бы, чтобы наш гость решил, будто мы способны писать нашим родственникам мужского пола.
— Разумеется, речь шла о кузинах, а не кузенах, — согласилась принцесса Каритас.
— Мы не общаемся с нашими кузенами, — сочла нужным уведомить Давида принцесса Фламмифера.
— Мы даже не знаем их имен, — добавила принцесса Горестный Стон над Водой.
— И даже если бы знали, нам и в голову не придет им писать, — вмешалась принцесса Альба Перфекта.
— Хотя мы слышали, что они очень красивы, — вздохнула принцесса Лакрима.
— Красивы? — возмутилась принцесса Каритас. — Да кто вам это сказал? Какая разница, красивы они или уродливы! Лично мне нет до них никакого дела. Я о них даже не думаю!
— Да неужто, милочка? — воскликнула принцесса Лакрима со слабым смешком. — Не могу поверить! По-моему, вы с утра до ночи только об этом и думаете.
Принцесса Каритас бросила на сестру злобный взгляд.
— И каким же кузинам вы писали? — быстро спросил Давид.
— Игрейне…
— Нимуэ…
— Элейне…
— И Моргане.
— Безобразные девицы, — заметила принцесса Каритас.
— Это не их вина, — великодушно промолвила принцесса Мед Диких Пчел.
— И давно их нет с вами? — спросил Давид.
— Ах! — воскликнула принцесса Фламмифера.
— Ах! — вздохнула принцесса Каритас.
— Ах! — вторила им принцесса Мед Диких Пчел.
— Их отправили в ссылку, — промолвила принцесса Беллона.
— На вечность… — начала принцесса Горестный Стон над Водой.
— …и один день, — закончила принцесса Фламмифера.
— Нам казалось, что все об этом знают, — сказала принцесса Альба Перфекта.
— Дедушка выгнал их, — объяснила принцесса Поцелуй над Могилой Истинной Любви.
— Они оскорбили его, — добавила принцесса Птица в Ладонях.
— Дедушка был очень недоволен ими, — заметила принцесса Горестный Стон над Водой. — Вот и отправил их жить в один дом, сказала принцесса Каритас.
— Совсем неподходящий дом, — вздохнула принцесса Альба Перфекта.
— Скверный дом! — воскликнула принцесса Лакрима, сверкая глазами. — Там одни только слуги- мужчины! Вульгарные и грязные, с толстыми скрюченными пальцами и колтунами в волосах! Наверняка эти прислужники всячески показывают кузинам, что не ставят их ни в грош! Впрочем, возможно, иногда они показывают им кое-что еще! — добавила принцесса с довольным и знающим видом.
Каритас рассмеялась. Давид покраснел.
— Дом этот стоит в лесу, — продолжила принцесса Птица в Ладонях.
— Совсем неподходящий лес, — добавила принцесса Беллона.
— Скверный лес! — воскликнула принцесса Лакрима взволнованно. — Совершенно сырой и темный, полный пауков и этих жутких, скользких, вонючих.
— А зачем дедушка отослал ваших кузин в этот лес? — быстро перебил Давид.
— Дело в том, что Игрейна вышла замуж, — ответила принцесса Каритас.
— Тайно, — добавила принцесса Горестный Стон над Водой.
— Нам казалось, что все об этом знают, — сказала принцесса Поцелуй над Могилой Истинной Любви.
— За христианина, — объяснила принцесса Каритас.
— Он учил ее играть на клавесине! — хихикнула принцесса Беллона.
— Ах, какие прекрасные концерты он исполнял! — воскликнула принцесса Альба Перфекта.
— А какие прекрасные у него были… — начала принцесса Лакрима.
— Рима! Да угомонишься ты наконец! — вмешалась принцесса Каритас.
— Кузины, — сладким голосом промолвила принцесса Мед Диких Пчел, — когда вас сошлют в сырой темный лес, мы непременно вам напишем.
— Вы же помните, — начала принцесса Поцелуй над Могилой Истинной Любви, — как я удивилась, когда она стала брать уроки каждый день. До появления мистера Картрайта Игрейна не слишком любила музицировать. Затем они стали запираться, что меня очень расстроило, ведь я обожаю клавесин! Поэтому мне пришлось подслушивать под дверью, но целую четверть часа в комнате было тихо, раздавался только странный диссонирующий звук, словно кто-то из них случайно облокотился на клавиши. Тогда я решила
