Он положил Майкла на кровать, развязал путы на руках и ногах и рывком сорвал скотч с губ. Мальчик вскрикнул от боли, потом прикусил губу. Он реагировал живее — бесконечно недоверчивый, боязливый, но со смелостью загнанного зверя.
— Что вы сделали с моей сестрой? — Воинственный тон заставил Кортни понять, что мальчик выпил не все молоко с успокоительным, которое он им дал перед нежданным приездом этих идиотов.
— Она спит.
— Отпустите нас домой. Мы хотим домой. Вы мне не нравитесь. Я сказал папе, что вы не нравитесь мне, и тетя Дороти была здесь, а вы спрятали нас.
Кортни поднял правую руку, сжал кулак и ударил Майкла по щеке. Мальчик отпрянул от боли и вдруг выскользнул из его хватки. Кортни потянулся за ним, потерял равновесие и тяжело рухнул на кровать. Его губы коснулись спутанных золотых волос Мисси, и на миг он отвлекся. Собравшись с силами, он перевернулся, вскочил на ноги и весь подобрался, чтобы броситься на Майкла. Но Майкл пятился к выходу. В следующую секунду он проворно открыл дверь и ринулся через примыкающую гостиную.
Кортни бросился за ним, вспомнив, что не запер квартиру. Он не хотел, чтобы Дороти слышала, как щелкает замок.
Майкл распахнул дверь и бросился к лестнице. Его ботинки гулко стучали по ступеням. Двигался он быстро — худенькая тень, мчащаяся в спасительный мрак третьего этажа. Кортни бежал следом, но в спешке потерял равновесие и упал. Прогрохотав вниз шесть ступеней, он схватился за толстые деревянные перила и остановился. Тряся головой, он поднялся. Правую лодыжку пронзила острая боль. Ему надо убедиться, что дверь на кухню заперта.
Шаги стихли. Наверное, мальчик спрятался в одной из спален третьего этажа, но у него куча времени на поиски. Сначала проверить дверь на кухне. Окна — не проблема. Все они заперты на двойной замок, да и рамы слишком тяжелые. Двойной замок на парадной двери слишком высоко, ребенку ни за что до него не дотянуться. Он просто запрет дверь на кухне, а потом примется искать мальчика — комната за комнатой. Он будет звать его и предупреждать. Мальчик напуган. В его глазах страх и недоверие. Так он особенно похож на Нэнси. О, это восхитительно! Он даже не ожидал. Но надо торопиться. Он должен убедиться, что мальчик не сможет выбраться из дома.
— Я сейчас вернусь, Майкл! — закричал он. — Я найду тебя. Ты очень плохой мальчик. Тебя нужно наказать. Майкл. Ты слышишь меня?
Ему показалось, что в спальне справа раздался шум, и, хромая, бросился туда. Но комната оказалась пуста. Может, мальчик перебежал коридор и спустился по парадной лестнице? Запаниковав, Кортни неуклюже преодолел два оставшихся пролета. Волны бились о камни. Он бросился к двери на кухне. Именно через эту дверь он всегда входил и выходил. Двойного замка здесь нет, зато есть высокая задвижка. Он дышал часто и тяжело. Толстыми дрожащими пальцами он задвинул засов. Потом подтащил тяжелый деревянный кухонный стул и подпер им ручку. Мальчику его не отодвинуть. А другого выхода из дома нет.
Разыгрался такой сильный шторм, что день почти померк. Кортни включил верхний свет, но лампочки замерцали и погасли. Наверное, ветром порвало несколько проводов, догадался Кортни. Так будет труднее найти мальчика. Верхние спальни полностью меблированы. И там глубокие шкафы и серванты, в которых он мог спрятаться. Кортни в ярости прикусил губу, взял со стола фонарь и, чиркнув спичкой, поджег фитиль. Стекло было красным, и огонек отбрасывал жуткие красноватые отблески на каминную доску, потускневший деревянный пол и балочный потолок. Ветер скрипел ставнями. Кортни закричал:
— Майкл! Не бойся, Майкл. Я больше не сержусь. Выходи, я отвезу тебя домой к маме.
18
Возможности шантажировать Нэнси Хармон Роб Леглер ждал более шести лет — с того самого дня, как, тщательно уничтожив приказ лететь во Вьетнам, он сел на самолет в Канаду. Все эти годы он проработал на ферме близ Галифакса. Это была единственная работа, которую он смог найти, и он ненавидел ее. Ни минуты он не жалел о решении сбежать из армии. А кому хочется поехать в грязную опасную дыру и получить пулю от шайки недоростков? Он — пас.
Он работал на ферме в Канаде только потому, что не видел другого выхода. Он покинул Сан-Франциско с шестьюдесятью долларами в кармане. Если он вернется домой, его бросят в тюрьму за дезертирство, а это не входит в его планы на жизнь. Ему нужны бабки, чтобы куда-нибудь смыться. Например, в Аргентину. Он не из тех тысяч дезертиров, которые пробирались обратно в Штаты с поддельными документами. Благодаря окаянному делу Хармон, за ним охотится полиция.
Если бы это осуждение не аннулировали, то дело бы закрыли. Но этот ублюдочный окружной прокурор сказал, что потратит еще лет двадцать своей жизни, а все равно привлечет Нэнси Хармон к суду за убийство детей. А Роб был свидетелем — свидетелем, который мог предоставить мотив.
Роб не мог допустить, чтобы это снова произошло. И так в прошлый раз прокурор заявил присяжным, что причина убийства не только в том, что Нэнси Хармон, мол, хотела избавиться от своей семьи.
— Возможно, она влюбилась, — сказал он. — Нэнси Хармон — очень привлекательная молодая женщина, которая с восемнадцати лет замужем за мужчиной старше себя. Ее жизни могут позавидовать многие молодые женщины. Преданность профессора Хармона молодой жене и семье — пример для общества. Но счастлива ли сама Нэнси? Нет. Когда ее муж присылает студента, чтобы ей не пришлось мерзнуть ни часа, что она делает? Она следует за ним по пятам, настаивает, чтобы он выпил кофе, говорит, что приятно поговорить с кем-то молодым… говорит, что должна уйти… страстно отвечает на его ухаживания… а потом, когда он заявляет, что «воспитание детей не входит в его планы», она преспокойно обещает, что ее детей скоро задушат… Итак, дамы и господа присяжные, я презираю Роба Леглера. Я считаю, что он играл с этой глупой молодой женщиной. И я ни на секунду не сомневаюсь, что их порочная страсть зашла дальше нескольких поцелуев… Но я верю ему, когда он повторяет слова, сорвавшиеся с губ Нэнси Хармон и изобличающие ее вину.
Да пошел он. Как только Роб вспоминал эту речь, у него начинало сосать под ложечкой от страха. Этот ублюдок отдал бы все, лишь бы выставить его соучастником убийства. И все потому, что он был в кабинете старого Хармона в тот день, когда его жена позвонила и сказала, что обогреватель сломался. Сам Роб обычно не предлагал свои услуги. Но нет на свете механизма, который он не мог бы починить. К тому же ребята говорили о том, какую куколку отхватил себе в жены этот противный старый зануда.
Эти слухи и заставили его предложить свои услуги. Сначала Хармон отверг их, но, поняв, что мастера вызвать не удастся, согласился. Он сказал, что не хочет, чтобы жена везла детей в гостиницу. А именно на это она и намекнула.
И Роб поехал. Все, что говорили о Нэнси Хармон, оказалось правдой. Она была настоящей красавицей. Но будто бы не знала об этом. Она была какой-то застенчивой… не уверенной в себе. Он приехал около полудня. Нэнси как раз кормила двоих маленьких детей, мальчика и девочку. Тихих таких детей. Она практически не обращала на него внимания, просто поблагодарила за то, что пришел, и повернулась обратно к малышам.
Роб понял, что единственный способ привлечь ее внимание, — через детей. Он заговорил с ними. Роб умел быть обаятельным. И ему нравились девушки старше себя. Хотя Нэнси была ненамного старше. Но, с шестнадцати лет трахая жену соседа, он знал, что, если подружиться с детьми женщины, она сочтет тебя классным, и никакого чувства вины. Черт, Роб мог бы написать целую книгу по комплексу Электры.
Через несколько минут он уже рассмешил детей и Нэнси, а потом предложил мальчику помогать ему. Как он и ожидал, девочка попросилась с ними, и Нэнси сказала, что тоже придет и будет следить, чтобы дети не мешали. С печкой не случилось ничего особенного — всего лишь засорился фильтр, — но он сказал, что нужно поменять одну деталь. Конечно, он может починить и так, но лучше вернется и сделает все, как следует.
В тот день он ушел быстро. Зачем зря огорчать старика Хармона? И отправился прямиком в его кабинет. Хармон был раздосадован и обеспокоен, но, увидев Роба, расплылся в улыбке.
— Так скоро? Вы, должно быть, ловкач. Или вы не смогли исправить?
— Все работает. Но нужна новая деталь, сэр, которую я с радостью достану. Маленькая штуковина. Если вы позвоните в службу, вам столько еще навесят! А я могу достать ее за пару баксов. Буду рад помочь.
Хармон, конечно, купился на это. Вероятно, обрадовался, что сэкономит. А Роб вернулся на следующий день, потом еще. Хармон предупреждал, что его жена очень нервная, много отдыхает и «пожалуйста, не
