забросив в свой кабинет взятые у Молли журналы. Ее второпях загримировали и переодели в свежий пиджак. По дороге к своему месту перед камерами она на бегу махнула рукой Тиму Мейсону. Между их комментариями шла реклама, и Тим обратился к Фрэн:
– Подожди меня. Я хочу с тобой поговорить.
Фрэн вернулась в свой кабинет. Перед эфиром она не успела просмотреть материалы о Лэше и Уайтхолле, поступившие из отдела информации. Дожидаясь Тима, подвинула их к себе. Не терпелось приступить к чтению.
Проглядывая страницу за страницей, Фрэн увидела, что о них обоих набралось немало сведений. В отделе информации определенно постарались. Ей придется читать весь вечер.
– Тебе придется читать весь вечер.
Фрэн подняла голову. Тим стоял в дверях.
– Быстро загадывай желание, – поторопила его Фрэн. – Ты озвучил мои мысли. Когда такое случается, желание всегда исполняется.
– Никогда не слышал такой приметы. Впрочем, пусть будет. Придумал: давай вместе съедим по гамбургеру. Как тебе такое желание? – со смехом спросил он. – Сегодня днем я говорил по телефону с моей матерью, и, когда сказал, что позволил тебе в прошлый раз самой заплатить за ужин, она на меня накричала. Она заявила, что ее не устраивает эта новая мода, когда мужчина и женщина платят каждый за себя. Это подходит только в том случае, если это деловой ленч или финансовая встреча. И еще она сказала, что с моей зарплатой и полной безответственностью мне нельзя быть таким мелочным. – Тим усмехнулся: – Я думаю, она права.
– Не уверена, хотя с удовольствием съем с тобой гамбургер, но побыстрее, если не возражаешь. – Фрэн указала на стопку папок и журналов: – Сегодня вечером мне нужно взяться за них.
– Я слышал о внеочередном заседании комиссии по досрочному освобождению. Мне очень жаль. Это плохо для Молли, правда?
– Правда.
– Как продвигается расследование?
Фрэн на минуту замялась.
– В клинике Лэша происходит что-то странное и даже страшное, но я не могу об этом говорить, пока у меня нет доказательств. Это было бы нечестно.
– Может, сделаешь перерыв? – предложил Тим. – Заведение Пи Джея пойдет?
– Спрашиваешь! Оттуда мне две минуты до дома.
Легким движением Тим подхватил пачку материалов с ее стола.
– Возьмешь все это с собой?
– Да. У меня впереди все выходные, чтобы с ними разобраться.
– Веселая перспектива. Идем.
За гамбургерами в ресторанчике Пи Джея Кларка они говорили о бейсболе, о начале весенних тренировок, о сильных и слабых сторонах игроков и команд.
– Мне нужно глядеть в оба, – рассмеялся Тим, расплачиваясь по счету, – а не то ты займешь мое место спортивного комментатора.
– Вполне возможно, это у меня получится лучше, чем нынешнее расследование, – криво усмехнулась Фрэн.
Тим настоял на том, чтобы проводить Фрэн до квартиры.
– Я не могу тебе позволить самой нести эту груду, – сказал он, – ты сломаешь себе руки. Но не сомневайся, я сразу же уйду.
Когда они выходили из лифта на том этаже, где жила Фрэн, Тим упомянул о смерти Наташи и Барбары Колберт.
– Я по утрам бегаю, и сегодня, наслаждаясь пробежкой, я вдруг подумал о Таше Колберт, которая также вышла утром пробежаться, споткнулась, упала и больше не пришла в себя.
Споткнулась о развязавшийся шнурок... Фрэн вспомнила слова миссис Бренеган, когда открывала ключом дверь. Войдя в квартиру, она сразу же зажгла свет.
– Куда положить? – спросил Тим.
– Прямо на стол, пожалуйста.
– Конечно. – Он оставил документы и повернулся, собираясь уходить. – Я подумал о Таше Колберт потому, что ее привезли в больницу в один из тех дней, когда там лежала моя бабушка.
– В самом деле?
Тим уже стоял в прихожей.
– Да, я как раз навещал ее, когда привезли Наташу. У нее остановилось сердце по дороге в больницу. Она лежала через две палаты от моей бабушки. Бабушка умерла на следующий день. – Тим помолчал, потом пожал плечами: – Ну, ладно. Спокойной ночи, Фрэн. У тебя усталый вид. Не работай допоздна.
Он быстро вышел и не заметил выражения лица Фрэн. Она закрыла дверь и прислонилась к ней. Она больше не сомневалась, что бабушка Тима была той самой пожилой женщиной, о которой упоминала Анна-Мария Скалли. Пациентка с больным сердцем, для которой и предназначалось то самое экспериментальное лекарство, превратившее в «овощ» Наташу Колберт, лекарство, убившее бабушку Тима день спустя.
