Начались эти странности, еще когда он был подростком. Сначала хождение во сне, потом провалы памяти. Он никому о них не рассказывал — боялся, что его сочтут психом. После колледжа они случались реже, потом прекратились совсем. Но лет пять назад возобновились, а в последнее время случались все чаще и чаще.
Боб знал, в чем причина — ресторан оказался самой большой ошибкой его жизни, высасывал все его деньги. Он не рассказывал Натали, что три месяца назад выставил ресторан на продажу — не хотел, чтобы она донимала его расспросами о том, появился ли наконец покупатель.
Вчера днем позвонил агент по недвижимости. У Доминика Бонетти, который раньше держал четырехзвездочное заведение в Нью-Джерси, есть предложение.
Как только продам ресторан, все пройдет, внушал себе Боб.
— Бобби, ты собираешься наливать себе кофе или так и будешь стоять с пустой чашкой? — поинтересовалась Натали.
— Угу, сейчас налью.
Натали выглядела роскошно — даже растрепанная и без косметики. Он наклонился и поцеловал ее в макушку.
— Спонтанное проявление чувств? Давненько этого не было, — заметила она.
— Извини. В последнее время мне нелегко. — Он решил рассказать ей о перспективном предложении. — Я выставил ресторан на продажу. И есть покупатель.
— Бобби! Это фантастика! — Она вскочила и бросилась ему на шею. — Ты сумеешь вернуть деньги?
— Большую часть, даже если придется чуть опустить цену. — Произнеся эти слова, Бобби понимал, что просто успокаивает себя.
— Пообещай, что, как только это случится, мы переедем на Манхэттен.
— Обещаю, — сказал он.
Мне и самому хочется бежать отсюда, подумал он.
— Нам нельзя опаздывать в церковь. Ты не забыл, что сегодня заупокойная служба?
— Да не забыл.
А потом, подумал он, мы отправимся к Лоуренсам, где я не был с того самого вечера, на котором так долго беседовал с Мартой. А потом — к Стаффорду, где Дагган опять будет допытываться, что все мы делали на следующее утро.
Он помнил прием, а что было потом — нет. На следующее утро Боб опомнился в ванной, где принимал душ. Руки у него были в грязи, на джинсах и футболке — земля. Утром он собирался поработать в саду. Это было его единственное хобби.
Я наверняка возился в то утро в саду, сказал он себе, и именно это я скажу Даггану.
Уилл Стаффорд заехал за Эмили. На нем был темно-синий костюм, белая рубашка и серо-синий галстук. К счастью, Эмили захватила с собой в Спринг-Лейк, помимо повседневной одежды, новый костюм в черно-белую косую клетку.
— Вы замечательно выглядите, — сказал Уилл. — Жаль, что мы так оделись по столь печальному поводу.
— Разделяю ваши чувства.
— Как я вижу, котлован уже засыпают, — кивнул он в сторону заднего двора. — Они довольны, что ничего больше не нашли?
— О да, — ответила Эмили.
— Ну и слава богу. Что ж, поехали?
На крыльце Уилл взял ее под руку, и Эмили почему-то стало удивительно спокойно на душе. Да, деньки выдались непростые. Но дело не только в этом, размышляла она, садясь в машину рядом с Уиллом. Странная вещь, но я точно знаю: эта заупокойная служба не только по Марте, но и по Мадлен.
Она поделилась своими чувствами с Уиллом и добавила:
— Меня все мучила мысль: не будет ли воспринято мое желание пойти на заупокойную службу по девушке, которой я никогда не видела, как праздное любопытство. Но теперь все по-другому.
— По-другому — это как?
— Я верю, что загробная жизнь существует. И мне хотелось бы верить, что эти две девушки, которые были убиты с интервалом в сто лет и обе оказались похороненными на моем дворе, сейчас вместе, там, где царят мир и покой.
— А где сейчас, по-вашему, их убийца? — спросил Уилл. — И какая судьба ждет его?
Эмили с изумлением уставилась на него:
— Уилл, вы хотели сказать — убийцы? Это же два разных человека!
— Тьфу ты! — рассмеялся он. — Я уже начинаю изъясняться, как писаки из желтой прессы. Естественно, я хотел сказать — убийцы.
Наконец показалась церковь Св. Екатерины, к которой сплошным потоком шли машины.
— Уилл, я все думаю: а что, если в одной из этих машин убийца Марты?
— Если он из Спринг-Лейка, а полиция склоняется именно к этому мнению, то вряд ли он решится не прийти в церковь. Его отсутствие вызвало бы подозрения.
Кто из друзей Мадлен Шейпли с обагренными кровью руками горевал вместе с нашей семьей сто лет назад? — подумала Эмили.
В субботу, в одиннадцать утра, у Джоан Ходжес, которая как раз собиралась в парикмахерскую, зазвонил телефон. Звонила из Коннектикута сестра доктора Мэдден, Эстер. Голос у нее был встревоженный.
— Джоан, вчера вечером, около половины двенадцатого, я пыталась дозвониться Лиллиан. Она не отвечала, и я решила, что она пошла куда-нибудь с друзьями. Но я звонила два раза утром, а она все равно не подходит.
— Она иногда отключает телефон. Журналисты достают ее с историей об убийстве, так что, возможно, она его снова отключила. Я заеду проверю, все ли с ней в порядке.
— Я не хочу вас утруждать.
— Пустяки! Здесь ехать всего пятнадцать минут.
О парикмахерской тут же было забыто. Случилось что-то страшное. Джоан чувствовала это.
Подъехав к дому доктора Мэдден, Джоан подумала: «Господи! Умоляю! Пусть все будет хорошо!» Шторы в спальне были опущены, а на крыльце лежала свежая газета. Дрожащими руками Джоан нащупала ключ от офиса.
В приемной все каталожные ящики были вынуты, карточки валялись на полу. Джоан на ватных ногах зашла в кабинет доктора Мэдден. Тело доктора лежало на столе: голова повернута набок, рот широко открыт. На шее затянут шнур.
Джоан не помнила, как выбежала из кабинета, как опрометью кинулась вниз по ступеням. Тут ноги ее подкосились, и тьма милосердно скрыла от Джоан стоявший перед глазами образ убитой подруги.
Они держатся потрясающе, подумала Эмили. Они с Уиллом только что прибыли в дом Лоуренсов. Вся семья собралась в гостиной: седовласая чета старших Лоуренсов, крепких стариков лет под восемьдесят, родители Марты, Джордж и Аманда, — обоим за пятьдесят — и их вторая дочь, Кристина, с мужем.
Эмили восхищалась тем, как сдержанно и достойно они вели себя в церкви. Эмили с Уиллом сидели чуть позади и справа от семьи Лоуренсов, и ей хорошо было их видно. В глазах у всех стояли слезы, но всю службу они сидели не шелохнувшись. Кристина, только что ставшая матерью, сидела с дочкой, Мартиной тезкой, на руках.
И вот теперь Уилл познакомил ее с Лоуренсами. Они сразу поняли, кто она.
— В вашей семье то же самое случилось четыре поколения назад, — сказал отец Марты. — Мы молимся лишь о том, чтобы тот, кто отнял жизнь у нашей дочери, получил по заслугам.
— Если оставить в стороне всю чушь про реинкарнацию, как вы считаете, могло ли убийство Марты быть задумано как повторение убийства Мадлен? — спросила Аманда.
