«Я забил Филли насмерть, и это было круто».
Кто родные и близкие этого Филли? Неужели они все еще горюют? Конечно, да...
Официантка положила перед Маркусом чек. Подождав, пока она уйдет, я продолжила:
— Позвоню своему знакомому из Арбинджера. Он всегда рад мне помочь. А доеду до Кэррингтона и Виллоу — порасспрашиваю и там. Филли — достаточно редкое имя.
— Элли, ты говорила, что Робу Вестерфилду сообщили, где ты позавчера ужинала?
— Да.
— А твой осведомитель боялся за свою жизнь?
— Да.
— Элли, Роб Вестерфилд беспокоится, что из-за твоего сайта его бабушка завещает все деньги на благотворительность. А теперь он вдобавок может опасаться, что ты раскроешь еще одно его преступление и упрячешь обратно за решетку. Представляешь, как ты рискуешь?
— Да. Но ничего не могу с этим поделать.
— Черт возьми, Элли, можешь! Твой отец работал в полиции. Он на пенсии. Ты можешь пожить у него. Он будет твоим телохранителем. Поверь, по-другому нельзя. И еще: если этот парень не соврал, твоему отцу станет намного легче, если он поможет тебе снова посадить Вестерфилда. Ты не представляешь, как тяжело ему пришлось.
— Он вам звонил?
— Да.
— Маркус, вы желаете мне добра, — сказала я, поднимаясь вместе с ним из-за стола, — но вы многого не понимаете. Мой отец не думал о нас, когда отпустил меня и мать и даже не попытался вернуть. Мать так его ждала — он был ей нужен. Но он ничего не сделал. В следующий раз, если отец вам позвонит, передайте ему, пусть любуется, как его сын играет в баскетбол, а меня оставит в покое.
На стоянке Маркус меня обнял, и мы расстались.
— Свяжусь с тобой, как только что-нибудь выясню, — пообещал он.
Я вернулась в гостиницу. Миссис Уиллис сидела за столом.
— В вашем номере вас ждет брат, — сообщила она.
32
Он стоял ко мне спиной и смотрел в окно. В жизни он оказался даже выше, чем по телевизору, — под два метра. Брюки цвета хаки, кроссовки и школьная куртка. Он держал руки в карманах и притоптывал правой ногой. Похоже, нервничал.
Услышав мои шаги, он обернулся. Мы посмотрели друг на друга.
«Ты никогда не сможешь отречься от нее, — любила шутить бабушка по поводу мамы и Андреа. — Когда она подрастет, то станет просто копией тебя».
Будь бабушка здесь, про нас с братом она сказала бы то же самое. Как минимум из-за внешности нам сложно друг друга не признать.
— Привет, Элли. Я твой брат, Тед.
Он подошел и протянул руку.
Я не пошевелилась.
— Можно с тобой поговорить пять минут? — Его голос еще не стал по-взрослому глубоким, но уже вполне сформировался. Парень волновался, но был полон решимости.
Я покачала головой и развернулась к выходу.
— Ты же моя сестра, — запротестовал он. — Удели мне хотя бы пять минут. Ты меня совсем не знаешь. Может, я тебе понравлюсь.
Я повернулась к нему.
— Тед, ты неплохой парень. Неужели у тебя нет дел поважнее, чем бегать за мной? Я знаю, тебя подослал твой отец. Он никак не может понять одно. Я больше не желаю его ни видеть, ни слышать.
— Но он и твой отец. И, хочешь ты или нет, он не перестанет им быть. И он меня не подсылал. Он не знает, что я здесь. Я пришел, потому что хотел встретиться с тобой. Я всегда мечтал тебя увидеть. — В его голосе звучала мольба. — Давай выпьем газировки?
Я покачала головой.
— Пожалуйста, Элли.
Может, на меня повлияло то, что он произнес мое имя. Или я просто устала быть грубой — этот ребенок мне ничего не сделал.
— В коридоре стоит автомат с газировкой, — сказала я и принялась искать кошелек.
— Я куплю. Что будешь?
— Просто воду.
— Я тоже. Сейчас вернусь. — Его улыбка одновременно отражала смущение и облегчение.
Я присела на яркий плетеный диванчик и стала думать, как отделаться от братика. Мне не хотелось слушать все эти разговоры: какой у нас замечательный отец и что я должна забыть старые обиды. Может, он и был замечательным отцом для двух своих детей, тебя и Андреа, но я осталась не у дел!
Вернулся Тед с двумя бутылками воды. Он поколебался, глядя на диванчик и на стул, и выбрал стул. Мудрое решение. Я не хотела, чтобы он сидел рядом.
Сводных брата и сестру.
— Элли, не хочешь посмотреть, как я играю в баскетбол?
Этого я не ожидала.
— Может, будем хотя бы друзьями? Я все еще надеюсь, что ты как-нибудь к нам заедешь. Но если не хочешь, давай хотя бы иногда встречаться? В прошлом году я прочитал твою книгу о делах, над которыми ты работала. Здорово. Хотелось бы их с тобой обсудить.
— Тед, я сейчас ужасно занята и...
Он перебил:
— Я каждый день просматриваю твой сайт. Вестерфилд, наверное, просто с ума сходит от того, что ты о нем пишешь. Элли, ты моя сестра. Я не позволю, чтобы с тобой что-нибудь случилось.
Я хотела уже гаркнуть «И не называй меня сестрой», но фраза застряла в горле. Вместо этого я проговорила:
— Пожалуйста, не беспокойся. Я могу о себе позаботиться.
— Может, тебе как-то помочь? Я читал в утренней газете, что случилось с твоей машиной. А что, если кто-нибудь раскрутит колесо или тормоза на той, на которой ты ездишь сейчас? Я в этом соображаю. Хочешь, я буду проверять твою машину, когда ты соберешься куда-нибудь, или буду возить тебя на своей?
Он говорил с такой искренностью и заботой, что я невольно улыбнулась.
— Тед, у тебя же школа, да еще и баскетбольные тренировки. Ладно. Мне и впрямь пора за работу.
Мы встали.
— А мы похожи, — решил он.
— Знаю.
— Я так рад, Элли. Ладно, я пошел. Но еще вернусь.
Если бы мой отец был таким же настойчивым! И тут я поняла, что тогда этот мальчик бы так и не родился на свет.
Я просидела за компьютером несколько часов, обрабатывая историю Кристофера Кассиди для сайта. Наконец довела ее до ума и отправила по электронной почте к нему в офис.
В четыре часа позвонил Маркус Лонго.
— Элли, Вестерфилды содрали идею из твоей статьи. Посмотри их сайт — comjus-rob. com.
— Дай угадаю. Общество «В защиту Роба» — COMmittee for JUStice for ROB?
— Точно. Его рекламируют во всех газетах Вестерфилдов. Их основная стратегия — привести как можно больше трогательных рассказов о людях, которых осудили по ошибке.
— И связать их с историей Роба — самого невиновного из всех.
— В точку. Еще они начали копать под тебя и, к несчастью, кое-что нашли.
