поколение интересуют только деньги. Да и в любом случае, газета мне поднадоела. В издательском деле, если у тебя нет веской причины оставаться в компании, нужно искать другие возможности.
— Тогда почему ты не ушел раньше? — поинтересовалась я.
— Ждал подходящего варианта. Когда подтвердилось, что газету продадут, я знал две вещи наверняка. То, что я либо стану работать с солидным изданием — типа «Нью-Йорк Таймс», «Лос-Анджелес Таймс», «Чикаго Трибьюн» или «Хьюстон Кроникл», либо попробую что-нибудь совершенно иное. Работу в газетах мне предложили сразу, но тут мне подвернулось это «совершенно иное», и я согласился.
— Новая кабельная сеть.
— Именно. Мы пока только начинаем. Риск, конечно, есть, но солидные инвесторы твердо намерены добиться успеха.
— Ты говорил, нужно много путешествовать?
— Под «много» я подразумеваю, сколько приходится ездить журналисту-телеведущему, чтобы отснять крупный репортаж.
— Ты не упоминал, что будешь ведущим!
— Слишком громко сказано. Буду выступать в новостях. В наши дни — все предельно быстро, сжато и ярко. Может, получится. Может, нет.
Я задумалась. Пит энергичен, он хорошо и быстро соображает.
— Думаю, из тебя выйдет отличный ведущий, — заверила его я.
— Ты так трогательно меня расхваливаешь, Элли. Не переборщи, а то зазнаюсь.
Я пропустила его реплику мимо ушей.
— Значит, ты теперь обоснуешься в Нью-Йорке. Скоро переезжаешь?
— Уже. Я нашел квартиру в Сохо. Не супер, но для начала сойдет.
— Для тебя это не слишком резкая перемена? Вся твоя семья — в Атланте.
— Дедушка с бабушкой жили в Нью-Йорке. Я часто навещал их в детстве.
— Ясно.
Мы молча подождали, пока уберут со стола, и заказали эспрессо. Затем Пит продолжил:
— Ладно, Элли. По твоим правилам мы уже поиграли. А теперь я скажу. Я хочу знать все, чем ты занималась. Абсолютно все.
Теперь я была готова к разговору и рассказала Питу обо всем, включая визит Теда. Я замолчала, и Пит заявил:
— Твой отец прав. Тебе стоит переехать к нему или хотя бы не светиться в Олдхэме.
— В общем, верно, — с неохотой признала я.
— Утром я еду в Чикаго на встречу с дирекцией «Паккард». Там я проторчу до субботы. Элли, давай ты переберешься в Нью-Йорк и поживешь в моей квартире. Оттуда ты сможешь держать связь с Маркусом Лонго, миссис Хилмер и миссис Штройбел и вести свой сайт. И в то же время там ты будешь в безопасности. Что скажешь?
Он прав.
— Я согласна. На несколько дней, пока не решу, куда податься.
Мы вернулись к гостинице. Пит припарковал машину на стоянке и проводил меня в фойе. За столом сидела ночной администратор.
— Мисс Кавано никто не искал? — спросил у нее Пит.
— Нет, сэр.
— И никто ничего не передавал?
— Звонили мистер Лонго и миссис Хилмер.
— Спасибо.
У подножия лестницы Пит положил мне руки на плечи.
— Элли, я знаю, ты должна довести дело до конца. И я тебя понимаю. Но ты не можешь идти дальше одна. Мы нужны тебе.
— 'Мы'?
— Твой отец, Тед и я.
— Ты общаешься с моим отцом, да?
Он потрепал меня по щеке.
— Конечно.
42
Всю ночь мне снились сны. Причем не самые спокойные.
... Андреа пробирается через лес. Я зову ее, но она меня не слышит. Я с отчаянием наблюдаю, как она проходит мимо дома старой миссис Вестерфилд и вбегает в гараж. Я снова кричу, пытаясь ее предупредить. Но тут появляется Роб Вестерфилд и машет рукой, чтобы я убиралась.
Я проснулась от собственного крика — я звала на помощь. Занимался рассвет. Похоже, сегодня нас ожидал очередной серый пасмурный холодный день, типичный для начала ноября.
Еще в детстве первые две недели ноября наводили на меня тоску и беспокойство. Правда, со второй половины месяца появлялось радостное предвкушение праздника — Дня благодарения. Но все равно, эти первые недели казались неимоверно долгими и скучными. А затем, после смерти Андреа, они навсегда стали связаны с теми последними днями, которые мы провели вместе. До годовщины ее гибели оставалось всего ничего.
Именно с такими мыслями я и легла в кровать, решив подремать еще часок-другой. Сон меня не удивил. Приближающийся день смерти Андреа и предчувствие того, что Вестерфилд придет в бешенство, узнав, какие материалы я выложила на сайте, не давали мне покоя. Нужно быть очень осторожной.
В семь часов я заказала завтрак в номер и села работать над книгой. В девять — приняла душ и позвонила миссис Хилмер.
Я отчаянно надеялась, что она вспомнит, откуда ей знакомо имя Филли. Но, задавая вопрос, я уже знала, что она вряд ли сообщит мне что-то, связанное со страшным заявлением Вестерфилда.
— Элли, я не могу ни о чем думать, кроме этого имени, — вздохнула миссис Хилмер. — Я звонила тебе вчера сказать, что связалась со знакомой. Она общается с Филом Оливером. Помнишь, я о нем говорила? Тот, который лишился аренды и крепко поругался с отцом Роба. Подруга сказала, он вполне здоров, живет во Флориде и очень злится на то, как с ним обошлись. Он видел твой сайт, и ему понравилось. Он сказал, если ты решишь завести другую страницу и показать миру истинное лицо отца Роба тоже, он с радостью с тобой пообщается.
Интересно, но на данный момент абсолютно бесполезно.
— Элли, я уверена, что слышала или читала об этом Филли совсем недавно. И — не знаю, как это тебе поможет, — но что-то очень грустное.
— Грустное?
— Элли, я понимаю, это звучит бессмысленно, но я еще подумаю. Как только вспомню, я с тобой свяжусь.
Миссис Хилмер звонила мне на номер гостиницы. Я не хотела объяснять ей, что съезжаю, или упоминать о Пите и его квартире в Нью-Йорке.
— У вас есть мой сотовый, миссис Хилмер?
— Да, ты мне давала.
— Я буду в разъездах. Так что звоните мне на него, если захотите со мной связаться, хорошо?
— Конечно.
Следующим в списке значился Маркус Лонго. Мне показалось, он чем-то удручен, и я не ошиблась.
— Элли, после того, что ты выложила вчера в Интернете, тебя ожидает крупный иск от Вестерфилда и его адвоката, Уильяма Гамильтона.
— Ладно. Пусть судятся. Я жду не дождусь дать показания против них.
— Элли, правота не всегда лучшая и самая легкая стратегия защиты ответчика. Закон — штука скользкая. Чертеж, который, как ты говоришь, доказывает причастность Роба к покушению на убийство его бабушки, получен тобой от брата стрелявшего в нее человека. И этот человек сам признает, что вел машину, на которой они скрылись. И он — твой главный свидетель? Сколько ты заплатила ему за информацию?
