В конце пятидесятых годов сафдары активизировались в бельгийском Конго. Тысячи гражданских лиц погибли от геноцида в горах Руверзори на северо-востоке страны.
И тогда наемники исчезли столь же быстро и таинственно, как и возникли. Последнее появление сафдаров было зафиксировано в Норвегии, к северу от Бергена, где в сельской местности обнаружили их укрытие. После перестрелки с местной полицией они испарились.
Некоторое время высказывались предположения, что самобытная организация сафдаров была нанята антикоммунистическими силами для вторжения в Россию и дестабилизации правительства как прелюдии к перевороту. Бытовали и другие, самые невероятные теории, однако правда заключалась в том, что сафдары попросту исчезли с лица земли.
Затем разразился Карибский кризис, и началась война во Вьетнаме, переключив на себя внимание средств массовой информации и разведывательных служб. Мир забыл о сафдарах.
Тони взял авторучку и вывел на чистом листе:
Риторический вопрос. Он уже знал ответ.
Они...
Он вскинул голову. На сей раз он отчетливо слышал шум.
Калитка перед домом захлопнулась с громким стуком. В сад кто-то только что вошел — или вышел.
Чувствуя холодок под ложечкой, Тони подбежал к задней двери, все еще сжимая в руках папку «Сафдар».
— Эй... Эй? Кто там?
Гейтман прислушался; его била дрожь. Никто не отозвался.
Зажав папку одной рукой, он другой открыл задвижку и отворил дверь.
«Тони, это безумие. Ты спятил».
Однако он знал, что должен посмотреть. Нечто неконтролируемое побуждало его открыть дверь и, быть может, столкнуться лицом к лицу с...
БАХ.
Он распахнул дверь, хлопнув ею о холодильник.
Потом, хрипло дыша открытым ртом, выглянул наружу.
Никого.
Может, они прячутся за углом — или за кустами, поджидая, пока... Соберись, сынок, соберись. Там никого нет.
Застыв в дверном проеме, он всматривался в темноту.
Так ничего и не увидев, Тони уже готов был закрыть дверь, когда случайно поглядел вниз. Электрические удары страха пронзили его позвоночник, шею, затылок.
Темнея на фоне окружающих камней, на плитке вырисовывался ряд следов.
Тони ступил за порог, прижимая папку к груди, и всмотрелся в отпечатки. Это были следы взрослого человека, который подходил — босиком — к задней двери его дома. Ясно различались даже отдельные пальцы ног.
Гейтман понял: следы остались потому, что ступни приходившего были мокрыми. Пока он на них смотрел, отпечатки подсыхали и исчезали.
Тони, не колеблясь, пошел к входной калитке; далее следы пересекали главную улицу Аут- Баттервика.
Улица была безлюдна.
— Ты идиот, Гейтман, ты сущий идиот... — шептал он снова и снова, идя по высыхающему следу. А вдруг за углом его поджидают? Однако Тони знал, что должен проследить, куда ведут следы.
Он дошел до магазина Марка Фауста. Там след сворачивал влево на дорожку, которая вела к берегу.
Громко сопя и прижимая папку к груди, Тони пошел по тропинке, потом пересек набережную и оказался на берегу. Отпечатки ног уже исчезли, но он знал, куда они вели.
Тони вприпрыжку побежал в темноте по мягкому песку; в сотне ярдов перед ним молочным блеском светилась линия прибоя.
Уходящий отлив оставил за собой совершенно ровный песок.
Совершенно ровный, если не считать отпечатков босых ступней, ведущих в сторону ночного океана. Следы подходили к самой воде и исчезали за линией прибоя. Тот, кто босиком вошел в море, обратно уже не выходил.
Хватая ртом воздух, Тони упал коленями на мокрый песок. Начиналось. Это были первые признаки или точнее было бы сказать — симптомы?
Что дальше?
Тони потряс головой, боясь даже попытаться представить.
Он знал лишь, что произойдет в ближайшем будущем с ним самим. Он вернется в свое бунгало, запрет дверь, возьмет в спальню графин с виски и всю ночь будет переливать его в себя.
19
— Папа! Ты пропустил!
Рут засмеялась:
— Придется тебе кидать поаккуратнее, Дэвид. Твой папа моложе не становится.
Они играли на пляже с фризби[9] под яркими лучами вечернего солнца: встав треугольником, перебрасывали диск друг другу.
— Ты стал слишком уж хорошо играть, — смеялся Крис, пребывавший в прекрасном настроении. — Ладно, я не прочь снова освежиться.
— Слабак! — крикнул Дэвид и, хохоча, побежал к разложенной на полотенце еде.
— Полностью поддерживаю, — предательски поддакнула Рут, поправляя волосы, растрепанные ветром. — Слабак! Тряпка!
— Вот сейчас зашвырну вас обоих в море... Тогда поглядим, кто из нас слабак...
— Не поймаешь! — закричал Дэвид.
— И меня, и меня! — задохнулась Рут.
Дэвид поднял палку и выставил ее, как шпагу.
— Чур, мы в тереме.
— В тереме? Это всего-навсего полотенце. Вот схвачу вас обоих!
— Но это терем, пап. Тебя нельзя трогать, если ты в тереме.
— Хорошо, — усмехнулся Крис. — Буду соблюдать правила. — Он, скрестив ноги, сел на песок возле полотенца — Тем не менее вы вполне можете передавать мне предметы первой необходимости, чтобы я не умер с голоду.
Рут протянула ему стакан с белым вином.
— Хорошо, что ты починил ворота.
— Ты не видела, тот человек не болтался опять в дюнах?
— Нет. Наверно, воображение разыгралось.
— Как бы то ни было, теперь все в порядке. Поверь мне, любовь моя: если ворота заперты, внутрь не прорвется и целая армия.
20
Марк посмотрел в сторону моря. Прилив наступал, приподнимая с песка небольшие лодки и ялики.
Все жители деревни были там.
