Притворись, что не видишь ее

Наберись смелости, посмотри правде в глаза: ты встретила любимого человека, а мной лишь пытаешься подменить реальность. Сознайся, ты скучаешь не по мне, и не я тебе нужен».

Всю дорогу Свенсон ехал молча и думать ей не мешал. Наконец Лейси спросила, что слышно от Болдуина.

— Ничего, Алиса, — ответил тот.

Лейси начинало злить, что единственный человек, с которым она может быть честной, упорно зовет ее вымышленным именем.

— Тогда будьте так добры, передайте Великому начальнику, мне хотелось бы знать, что на самом деле происходит. Во вторник вечером я передала ему важную информацию. Просто из вежливости ему следовало бы держать меня в курсе. Я так больше не могу.

Лейси закусила нижнюю губу и откинулась на спинку. Как всегда, излив гнев на Свенсона, она чувствовала себя неловко. Она понимала, что сейчас Свенсону больше всего на свете хочется оказаться дома, рядом с женой и тремя подрастающими дочерьми, а вместо этого ему приходится нянчиться с ней, возить по мотелям и устраивать телефонные переговоры.

— Алиса, я добавил денег на твой счет. Завтра утром уже сможешь пойти в свой новый спортклуб.

Таким своеобразным способом Свенсон дал ей понять, что отлично ее понимает.

— Спасибо, — пробормотала она и поняла, что сейчас ей хочется закричать что есть силы: «Умоляю тебя, хотя бы один-единственный раз назови меня Лейси! Меня зовут Лейси Фаррелл!»

Возле дома он высадил ее. Лейси вошла в фойе, все еще не решив, как провести этот вечер. Несколько минут она раздумывала перед дверью лифта, потом вдруг развернулась и, вместо того чтобы подняться наверх, снова вышла и направилась к своей машине. Какое-то время Лейси бесцельно кружила по дорогам города, потом свернула к Вайзате, где недавно устраивали актерскую вечеринку. Лейси принялась искать ресторанчик, который заприметила тогда, и вздохнула с облегчением, когда, несмотря на врожденный топографический кретинизм, довольно быстро нашла его. «Видимо, приживаюсь, потому и ориентироваться легче стало, — подумала она. — Мне здесь еще работать и работать, так что пора осваиваться».

Выбранный ею ресторанчик мог с таким же успехом находиться где-нибудь на Западной 4-й улице в нью-йоркском Гринвич-Виллидже. Лейси открыла дверь, и навстречу пахнуло ароматом свежего хлеба с чесноком. Столиков было около двадцати, на каждом скатерть в красно-белую клетку и свечка.

Лейси огляделась. Свободных мест не было.

— Похоже, у вас все занято, — сказала она метрдотелю.

— Нет, недавно отменили заказ, и один столик освободился, — ответил тот и проводил к незаметному угловому столику.

Ожидая, когда ее обслужат, Лейси грызла горячий хрустящий итальянский хлеб и пила красное вино. Все вокруг ели и оживленно беседовали. И только она сидела в одиночестве.

«Что-то здесь не так. Отчего здесь я чувствую себя иначе?»

Вдруг Лейси поняла то, о чем никогда не думала раньше, а может, избегала думать. Здесь, в маленьком ресторанчике, сидя в неприметном углу, она чувствовала себя как никогда спокойно.

«С чего бы? — задумалась она. — А все потому, что я проболталась маме о том, где нахожусь», — мрачно решила она.

Ей вспомнилось предупреждение: «Ваши родные вряд ли намеренно выдадут, где вы находитесь. Но даже случайная фраза может поставить вашу жизнь под угрозу».

Отец часто повторял, что, если когда-нибудь мама сядет писать мемуары, название книги будет «Только по секрету» — мама никогда не умела хранить тайны.

Затем Лейси вспомнила, как удивилась мама, когда узнала, что нельзя говорить ни слова даже Джимми Ланди. Лейси молилась, чтобы мама отнеслась к ее просьбе серьезно и чтобы ничего не случилось.

Салат был свежим, приправа — острой, макароны по-итальянски с устричным соусом — вкусными, но ощущение безопасности испарилось, и стоило Лейси выйти из ресторана и поехать домой, на сердце снова лег камень.

На автоответчике оказалось сообщение от Тома Линча. «Алиса, мне непременно нужно встретиться с тобой завтра. Перезвони мне, пожалуйста». И дальше — номер телефона.

«Как же мне хочется позвонить ему», — подумала Лейси.

Другой звонок был от Рут Уилкокс: «Алиса, нам тебя не хватает. Появляйся же на выходных. Расскажу тебе про некоего джентльмена, который интересовался твоей персоной».

«Рут все сводницу из себя строит», — улыбнулась Лейси.

Она прилегла и заснула. Кошмар пришел сразу же. Она опускается на колени рядом с телом Изабель. Чья-то рука касается ее плеча... Она поднимает голову и видит убийцу Изабель: его голубые глаза смотрят в упор, а дуло пистолета нацелено ей в голову.

Пытаясь закричать, она подскочила на постели. Дальше пытаться заснуть бесполезно — сон как рукой сняло.

Ранним утром Лейси отправилась на пробежку. Но она не могла сделать и шага, чтобы не оглянуться и убедиться, что ее никто не преследует.

«Так и с ума сойти недолго», — решила она, закрывая дверь на засов.

Девять утра, а впереди — целый день и никаких планов. Миллисент Ройс говорила, что по выходным часто приходится показывать дома, и предложила Лейси составить ей компанию. К несчастью, в эти выходные ни один клиент не попросил.

«Позавтракаю и поеду в новый спортклуб, — решила Лейси. — Хоть чем-то займу себя».

В десять пятнадцать Лейси уже сидела в приемной Эдинского спортклуба. Она достала из сумочки заполненную регистрационную форму. Администратор заканчивал телефонный разговор:

— Да, сэр, именно. Клуб совершенно новый, и у нас есть отличный теннисный корт. Приезжайте и убедитесь сами.

43

Субботним утром детектив Эд Слоун выехал из дома в Ривердейле в Бронксе и направился в гости к Ричарду Паркеру-старшему в Гринвич, Коннектикут. По дороге он обратил внимание, что еще недавно девственно-белый снег уже таял и смешивался с грязью. Небо хмурилось, метеорологи предсказывали дождь, но, если к вечеру температура снизится, пойдет мокрый снег.

Еще один мерзкий зимний день — от такой погоды умные люди в южные страны сбегают, подумал Слоун. Или на Гавайи — он копил деньги на поездку. Через два года будет тридцать лет совместной жизни, и Слоун собирался поехать вместе с Бетти. Жаль, что нельзя улететь прямо завтра. Или даже сегодня.

Но в участке происходило такое, что уезжать было никак нельзя. Слоуну не давала покоя пропажа вещдоков. Лейси Фаррелл поступила плохо, когда взяла дневник с места преступления. Но хуже то, что некий преступник — «нечестный полицейский» — украл дневник из его кабинета. Более того, по всей видимости, он же украл страницы из копии дневника, которую показывали Джимми Ланди. Сама мысль о том, что он работает, ест и пьет с полицейским, который работает на две стороны, была ему омерзительна.

Эд свернул с Меррит-Паркуэй. Он запустил в участке «утку», чтобы поймать того, кто ворует из сейфа улики. Кроме того, перестал оставлять ключи в кармане пиджака, стал запирать их в ящике стола.

— Будь я проклят, если хоть одна пылинка пропадет из моего кабинета, — поклялся он.

Они с начальником отдела пустили слух, что в ящике его стола лежит улика, с помощью которой можно найти убийцу Изабель Уоринг. В журнале регистрации вещдоков он сделал запись и оставил размытое описание предполагаемой улики.

В потолок кабинета вмонтировали скрытую камеру и нацелили на письменный стол. Со следующей недели он снова станет «забывать» ключи в кармане пиджака на спинке стула. Шестое чувство подсказывало ему, что, распространяя ложную информацию, он сможет вывести вора на чистую воду. Несомненно, тот, кто убил Изабель Уоринг, имеет отношение к кражам в полицейском участке. Слоуну с трудом верилось, что Сэнди Саварано сам станет воровать. Нет, Саварано лишь пешка в этой игре, а приказы должен отдавать кто-то богатый и влиятельный.

Эд Слоун стоял перед дилеммой: вдруг вором окажется полицейский, который за последние двадцать