– Сейчас будет немножко больно, но я буду нежен, – прошептал он и плавно стал проникать в нее.
Она почувствовала острую боль и вскрикнула. Он остановился и стал покрывать ее лицо поцелуями, а затем резко продолжил, входя в нее все глубже, и его движения были все более страстными. Джульетт чувствовала, что его горячая плоть заполняет ее всю, чувствовала тяжесть его тела, чувствовала, что их дыхание сливается в одно. Ей казалось, что, проникая в ее лоно, он проникает в ее душу. Наслаждение становилось все сильнее и яростнее, и вот она уже не могла себя сдержать. Она выгнула спину, застонала и забилась от невыразимого счастья, и в тот же миг с громким стоном он излился в нее. Потихоньку он замедлил движение, все еще держа ее волосы в своих руках, и его сердце, казалось, готово было выскочить из груди. Они начали целоваться, разгоряченные, усталые, связанные воедино.
Он чувствовал ее дыхание, и ему очень хотелось сказать те слова, которых она так ждала: «Я люблю тебя».
Его чувства были в смятении, и он понимал, что не вправе делать признания, пока не наладит собственную жизнь. То счастье, которое она подарила ему, было единственным светом в сгущавшейся тьме неприятностей. Ее объятия стали для него настоящим домом, куда хотелось возвращаться вновь и вновь. Он поднялся и подошел к окну. Скоро настанет утро, и ему придется возвращаться к своим заботам: пропавшие деньги, пропавший корабль, пропавшие люди.
В окне он увидел огни подъехавшего экипажа. Это был Питти Пеннингтон с телеграммой. Наверняка он.
Томас склонился над спящей Джульетт и поцеловал ее.
– Мне надо идти, – тихо сказал он.
«Моя жизнь изменилась», – сказала себе Джульетт наутро, и ей не хотелось верить этим переменам. Ей не хотелось любить Томаса так сильно, ей хотелось быть самостоятельной, ей хотелось, чтобы она никогда не входила в ту кондитерскую за сладостями для Гарриет.
И хотя она не опоздала, миссис Уинстон как-то подозрительно посмотрела на нее, когда она вошла на кухню.
– Ты выглядишь как-то по-другому, – сказала она, еще пристальнее всматриваясь в лицо Джульетт. Бедная девушка почувствовала, как краснеет, и отвернулась. Ей надо было нагреть воды для Сары, пока та не проснулась, а еще ей надо поскорее уйти из кухни, пока миссис Уинстон не догадалась обо всем.
Она спешно пошла наверх, где застала уже проснувшуюся Сару.
– Ты как-то изменилась, – сказала Сара. – Ты что, поменяла прическу?
«Я всю ночь занималась любовью с мужчиной моей мечты, совершенно забыв, что обещала себе этого не делать», – подумала она, а вслух сказала:
– Да, я зачесала волосы назад, потому что не успела помыть голову.
И это не было неправдой.
Дверь резко распахнулась.
В комнату влетела леди Уайтхолл, бледная как полотно. Она была чем-то очень напугана. Она открыла рот, но не смогла издать ни звука.
– Мама, – Сара вскочила с постели и подбежала к матери, – мама, что случилось?
– Сэр Роджер мертв, – медленно ответила она.
Сэр Роджер. Дедушка. Дедушка, которого ей так ни разу и не довелось назвать дедушкой.
– Что… что с ним случилось? – испуганно воскликнула Сара. – Сердце?
На леди Уайтхолл было больно смотреть.
– Его зарезали во сне. Его лакей нашел тело несколько минут назад, когда пришел его будить. Отец уже послал Гранта за местной полицией. – Казалось, она сейчас упадет в обморок. – Ну почему же это должно было случиться в Гемптоне? – страдальчески сказала она.
Глава 13
Рассыльный Питти ждал, пока Томас напишет телеграмму. А Томас недоумевал: не было новостей из Бостона, не было новостей из Лиссабона. Он чувствовал себя беспомощным и раздраженным, так хотелось уехать, но он понимал, что самое разумное в данной ситуации – оставаться в Англии и заниматься инвестициями.
«Смысл твоей жизни – строить корабли, а не проводить время с этими людьми».
– Нет денег – нет кораблей, – говорил Хэнк, когда уговаривал приехать. – Поезжай, Томми, и вытряси из них все, что тебе под силу унести.
Томас дал рассыльному щедрые чаевые и направился вниз. И тут он понял: что-то случилось. Для завтрака было слишком рано, ведь гости жили как короли и спускались только к десяти утра. Но сейчас дворецкий, мистер Блейк, бегал, практически не замечая никого вокруг, и это сопровождалось суматохой группы горничных, перепуганных чем-то.
Какой-то незнакомый мужчина вошел в столовую в сопровождении лорда Уайтхолла, ничего не замечавшего вокруг себя.
– Мне нужно допросить всех гостей, – сказал незнакомец.
– Помилуйте, о чем вы?
– Гостей, повторяю, надо собрать и допросить, потому что, как только новости станут известны, он и все побегут отсюда толпой.
Тут лорд Уайтхолл вдруг заметил Томаса:
– О, мистер Джеймсон, а я и не разглядел… – На секунду он замялся. – Томас Джеймсон, это инспектор Альберт Ханниган, следователь по убийствам графства Соммерфильд. Инспектор Ханниган, это Томас
