— Просто хочу подтвердить, что сегодня вечером мы встречаемся, Сьюзен. В семь часов у «Палио» на Пятьдесят первой. Договорились?
У Сьюзен еще осталось несколько минут перед визитом следующего пациента. Она отыскала номер телефона Джейн Клаузен и быстро набрала его. Ответа не было, и она оставила сообщение на автоответчике.
В пять минут седьмого Сьюзен проводила своего последнего пациента. Дженет уже ушла. Сьюзен хотелось бы заскочить домой, но она понимала, что едва ли хватит времени привести себя в порядок здесь, в приемной: надо ловить такси и ехать в ресторан.
Ей хотелось застать Тиффани дома и попытаться уговорить ее хотя бы встретиться, чтобы сравнить ее бирюзовое колечко с тем, что Джейн Клаузен нашла в вещах Регины. Но Тиффани наверняка на работе, и наверняка у них сейчас самая «запарка» — время ужина. «Позвоню ей, когда вернусь домой, — решила Сьюзен. — Она сказала, что работает в вечернюю смену, значит, скорее всего, допоздна. Если не застану, позвоню завтра с утра».
Сьюзен поежилась. Почему при мысли о Тиффани возникает такое тягостное предчувствие беды? Это было ощущение сродни тому, что бабушка называла «шестым чувством».
53
Он не знал фамилии Тиффани, но даже если бы знал, было бы неразумно разыскивать ее по домашнему адресу. Да в этом и не было необходимости. Она уже сама подсказала, где ее найти.
Он позвонил в «Грот» в середине дня и попросил позвать ее к телефону. Как он и ожидал, ему ответили, что ее нет: смена начинается с пяти.
Он давным-давно усвоил, что наилучший способ получить информацию — заставить собеседника опровергнуть заведомо ошибочное утверждение.
— Она работает до одиннадцати, верно? — спросил он.
— До полуночи. В полночь у нас кухня закрывается. Что-нибудь передать?
— Нет, спасибо. Я попозже перезвоню ей домой.
Завтра, если тот, с кем он только что разговаривал, вспомнит о звонке, — наверняка решит, что это звонил кто-то из приятелей Тиффани. Ведь он же дал понять, что знает ее домашний номер!
Он надеялся приятно провести часы, оставшиеся до поездки в Йонкерс, но время еле ползло, и он сидел как на иголках — не мог дождаться, когда доберется до нее. Эту встречу он предвкушал с особым нетерпением. Тиффани хорошо его разглядела. И у нее, как у многих людей в ресторанном бизнесе, наверняка хорошая память на лица. Ему просто повезло, что она не выпалила прямо в эфире, что в магазине видела мужчину, покупавшего одно из этих бирюзовых колец.
Он прямо-таки слышал, что ответила бы Чандлер: «Тиффани, вы только что сообщили сведения чрезвычайной важности. Нам нужно встретиться...»
«Слишком поздно, Сьюзен, — подумал он. — Увы, увы!»
А как насчет приятеля Тиффани... как его... Мэтта?
Он постарался восстановить в памяти сцену в лавке Парки. Сам он позвонил заранее — хотел убедиться, что в запасе имеется хотя бы одно кольцо. Входя в магазин, он уже держал в руке точно отсчитанную сумму, включая налог, а Парки, как ему и было велено, уже выложил кольцо на прилавок. Только повернувшись, чтобы уходить, он заметил парочку. Он хорошо запомнил эту минуту — он стоял прямо на виду у девчонки. Она его хорошо рассмотрела. А ее парень? Парень рассматривал всякую дребедень на полках, повернувшись к нему спиной. Слава богу, с ним проблем не будет.
Парки он уже убрал с дороги. К завтрашнему дню о Тиффани тоже можно будет не беспокоиться.
Ему вспомнилась строчка из стихотворения «Разбойник», которое он учил наизусть в детстве: «Я приду к тебе в лунном свете, даже если ад преградит мне путь».
Он мрачно усмехнулся.
54
Вечером в среду, вернувшись из больницы на работу, Джастин Уэллс с ужасом увидел на столе сообщение, гласившее, что он должен позвонить капитану Ши в 19-й участок и обговорить время встречи для обсуждения несчастного случая с его женой. Сообщение заканчивалось фразой, которая почему-то показалась особенно зловещей: «Вы знаете, где нас найти».
Джастин даже мысленно не позволял себе возвращаться к воспоминанию о том кошмарном вечере, когда Кэролин подала на него жалобу в полицию.
«Не надо было угрожать ей убийством, — напомнил он себе, скомкав записку в кулаке. — Я не хотел причинить ей боль, я просто схватил ее за руку, когда она хотела уйти... бросить меня. Я не собирался ломать ей руку... Да это был просто вывих! Это вышло случайно, когда она попыталась вырваться».
Потом она вбежала в спальню, заперлась и вызвала полицию. Дальнейшее показалось ему сплошным кошмаром. На следующий день она оставила ему записку, извещая, что отзывает жалобу и подает на развод. А сама она исчезла.
Он умолял Памелу Гастингс сказать, куда отправилась Кэролин, но та отказалась наотрез. Только когда его осенило позвонить турагенту Кэролин и соврать, что он потерял записку с номером ее телефона, ему стало известно название теплохода, на котором она отправилась в круиз, и связаться с ней.
Все это случилось ровно два года назад.
Одно из обещаний, которые он дал Кэролин в то время, заключалось в том, что он начнет лечиться. Но для него невыносима была сама мысль о том, что придется перед кем-то обнажать душу, даже перед таким внимательным и полным сочувствия слушателем, как доктор Ричардс. Тем дело и кончилось.
Разумеется, Кэролин он ничего не сказал. Она до сих пор думала, что он посещает Ричардса.
Джастин метался по кабинету, вспоминая, как переменилась Кэролин за последние выходные: она стала молчаливой и немного нервной. Он почувствовал, как в душе у него зарождается подозрение. А на прошлой неделе она как-то раз вернулась домой позже обычного: уверяла, что просматривала эскизы с клиенткой из Ист-Хэмптона, заказавшей оформление своего дома.
А в понедельник Барбара, секретарша из приемной, заявила ему в присутствии партнеров, что слышала, как Кэролин звонила по телефону в радиопередачу «Спросите доктора Сьюзен» и рассказывала о парне, с которым познакомилась в круизе, когда собиралась разводиться.
Он позвонил Кэролин и спросил, что все это значит. Теперь-то он понимал, что расстроил ее своим звонком. В тот день после разговора с женой он ушел с работы — мысли бродили черт знает где.
А теперь Кэролин лежала в больнице, все еще в коме, и звала кого-то по имени Уэн. Вроде бы Уэн. Неужели это тот, с кем у нее был роман на теплоходе? — спрашивал себя Джастин.
При мысли об этом он начинал задыхаться. Ему казалось, что он вот-вот взорвется. Он чувствовал, как на лбу выступает пот.
Он разгладил записку и перечитал ее. Надо позвонить капитану Ши. Будет хуже, если капитан сам позвонит ему на работу. И без того уже Барбара косилась с подозрением, когда передавала ему записку.
При мысли о той страшной ночи ему чуть не стало дурно: пришли полицейские, арестовали его, притащили в участок в наручниках, как простого вора.
Джастин поднял трубку, но тут же нажал кнопку, прерывавшую гудок. Потом наконец он оторвал палец от кнопки и заставил себя набрать номер.
Час спустя он сообщил свое имя дежурному сержанту 19-го участка, всей кожей чувствуя, что полицейские наверняка помнят его в лицо. В этом они поднаторели.
Потом его провели в кабинет капитана Ши, и допрос начался.
— У вас были ссоры с женой после того прошлого случая, мистер Уэллс?
— Ни малейших.
— Где вы были между четырьмя и половиной пятого вечера в понедельник?
— Я гулял.
— Вы заходили домой?
— Да, заходил. А что?
— С женой виделись?
— Ее не было дома.
— Что вы предприняли после этого?
