обрежет снимок, чтобы ее самой видно не было, и вышлет его вместе с кольцом и именем Оуэна доктору Чандлер. «Напечатаю простое короткое письмо на обычной бумаге, — подумала Кэролин, — и они никогда не дознаются, кто я такая».
Если существует связь между Оуэном Адамсом и Региной Клаузен, пусть доктор Чандлер ее устанавливает. И будет нелепо упоминать в письме, что подрута-экстрасенс нагадала, будто это кольцо — предвестник смерти! Уж это точно никто не примет всерьез!
5
— С вами доктор Сьюзен Чандлер. Я благодарю нашего гостя, доктора Дональда Ричардса и всех вас за участие в передаче.
Красный огонек «Вы в эфире» погас. Сьюзен сняла наушники.
— Ну вот и все, — сказала она.
В студию вошел Джед Гини.
— Думаешь, эта женщина говорила всерьез, Сьюзен?
— Думаю, да. Об одном молю: чтобы она не передумала и пришла на встречу со мной.
Дональд Ричардс вышел из студии вместе с ней и дождался, пока она поймает такси. Усадив Сьюзен в машину, он нерешительно заметил:
— Думаю, шансов у вас меньше, чем пятьдесят на пятьдесят, что эта Карен придет. Но если она все- таки появится, мне хотелось бы обсудить с вами ее рассказ. Может, я смогу помочь.
Сама не зная почему, Сьюзен вдруг ощутила раздражение.
— Там видно будет, — ответила она каменным тоном.
— Другими словами: «Не суй нос не в свое дело», — мягко усмехнулся Ричардс. — От души надеюсь, что она придет. До встречи.
6
В своей квартире на Бикмен-плейс семидесятичетырехлетняя Джейн Клаузен выключила радио. Она долго сидела, глядя в окно на стремительно текущие воды Ист-ривер. Привычным жестом откинула упавшую на лоб прядь мягких седых волос. Последние три года, с тех пор, как пропала ее дочь Регина, она поминутно ловила себя на том, что прислушивается, не повернется ли ключ в двери, не зазвонит ли телефон, не раздастся ли в трубке заботливый голос Регины:
— Мама, я тебя не отрываю от дел?
Джейн знала, что Регина мертва. В глубине души у нее не осталось сомнений. Это было первобытное, инстинктивное ощущение. Она знала это с того момента, когда ей позвонили с теплохода и сказали, что Регина не вернулась на борт.
Сегодня утром позвонил ее адвокат Дуглас Лейтон. Он был крайне возмущен и предупредил, что доктор Сьюзен Чандлер собирается обсуждать исчезновение Регины по радио.
— Я пытался ее отговорить, но она уверена, что окажет вам услугу, если расскажет обо всем в эфире. А потом она повесила трубку, — объяснил он дрожащим от негодования голосом.
Что ж, доктор Чандлер ошиблась. Регина — такая умная, всеми уважаемая в мире финансов — была женщиной необычайно замкнутой и скрытной.
«Еще более скрытной, чем я сама», — с тихой горечью подумала Джейн Клаузен. Два года назад телевизионная программа, посвященная без вести пропавшим, предложила сделать передачу о ее дочери. Джейн отказалась по той же причине, по какой сейчас, слушая передачу доктора Чандлер, она возмутилась, когда Дональд Ричардс предположил, что Регина могла проявить неслыханное легкомыслие и сбежать с мужчиной, которого едва знала.
«Я знаю свою дочь, — сказала себе Джейн Клаузен. — Она бы так не поступила». Впрочем, даже если Регина действительно совершила эту ошибку, подобной участи она не заслужила. Нельзя было выставлять ее частную жизнь на всеобщее обозрение по телевидению или по радио, чтобы все кому не лень перемывали ей кости с притворным сочувствием или злорадством. Джейн представила, как бульварные газеты со смаком пишут о том, что, несмотря на свое воспитание и успех в финансовой сфере, Регина Клаузен оказалась недостаточно умной или утонченной, чтобы раскусить подлеца.
Один только Дуглас Лейтон, адвокат инвестиционной фирмы, распоряжавшейся финансовыми активами семьи, знал, как отчаянно она хотела разгадать загадку исчезновения дочери. Он один знал, что лучшие частные детективы проводили тщательное расследование, пытаясь выяснить, куда исчезла Регина, даже после того, как полиция признала свое поражение.
«Но нет, это я ошиблась, — признала Джейн Клаузен. — Это я убедила себя, что смерть Регины произошла в результате несчастного случая». Мысль об этом помогала ей переносить утрату. Сценарий, который она рисовала в уме, чтобы примириться с потерей, был таков: Регина, с детства страдавшая шумами в сердце, вдруг почувствовала себя плохо, у нее начался сердечный приступ, вроде того, что унес ее отца совсем молодым, и кто-нибудь, может быть, шофер такси, опасаясь неприятностей, избавился от ее тела. В этой фантазии Регина всегда умирала без боли, даже не сознавая, что с ней происходит.
Но как в таком случае объяснить телефонный звонок от Карен, сообщившей о человеке, который уговаривал ее покинуть круиз? Она рассказала о кольце... о кольце с надписью «Ты мне принадлежишь» на внутренней стороне ободка.
Джейн Клаузен сразу же узнала эти слова и похолодела от ужаса. Регина должна была плыть до Гонолулу. Когда она не вернулась на корабль, ее одежда и остальные вещи, оставшиеся на борту «Габриэль», были переправлены домой из столицы Гавайев. По просьбе властей Джейн тщательно перебрала эти вещи, чтобы проверить, не пропало ли что-нибудь. Она обратила внимание на колечко, потому что оно было таким легкомысленным, явно недорогим — милая штучка, украшенная бирюзой, из тех, что туристы покупают в минутном порыве. Джейн не сомневалась, что Регина либо не обратила внимания на сентиментальную надпись на ободке, либо не придала ей значения. Бирюза была ее камнем — она родилась в декабре.
Но если эта женщина, назвавшая себя Карен, получила в подарок точно такое же кольцо всего два года назад, не означает ли это, что человек, ответственный за смерть Регины, все еще охотится за женщинами? Регина пропала без вести в Гонконге. Карен сказала, что собиралась покинуть свой корабль, чтобы направиться в Алжир.
Джейн Клаузен встала, подождала, пока утихнет боль в спине, и медленно прошла из кабинета в комнату, которую и она сама, и ее экономка из суеверия называли «гостевой».
Через год после исчезновения дочери Джейн расторгла договор об аренде квартиры Регины, продала свой дом в Скарсдейле, который стал для нее слишком велик, приобрела эту пятикомнатную квартиру на Бикмен-плейс и обставила вторую спальню мебелью Регины, заполнила шкафы и комоды ее одеждой, развесила по стенам ее картины, расставила повсюду ее безделушки.
Иногда, оставаясь в квартире одна, Джейн приносила в эту комнату чашку чая, усаживалась на старинный, обитый парчой диванчик-визави, приобретенный Региной на каком-то аукционе, и вспоминала счастливые времена.
Сейчас она подошла к серванту, выдвинула верхний ящик и вынула кожаную шкатулку, в которой Регина держала драгоценности. Кольцо с бирюзой лежало в обитом бархатом гнезде. Джейн взяла его и надела на палец.
Она подошла к телефону и позвонила Дугласу Лейтону.
— Дуглас, — сказала она тихо, — сегодня без четверти три мы с вами должны быть в кабинете доктора Сьюзен Чандлер. Полагаю, вы слушали ее передачу?
— Да, миссис Клаузен.
— Я должна поговорить с женщиной, которая ей позвонила.
— Тогда мне стоит позвонить доктору Чандлер и предупредить о нашем визите.
— Вот именно этого вам и не следует делать. Я собираюсь поехать туда и поговорить с этой молодой леди лично.
Джейн Клаузен повесила трубку. С тех пор, как ей стало известно, какой малый срок ей отпущен, она утешала себя тем, что вместе с жизнью ее покинет невыносимое чувство утраты. Но сейчас ее охватило неодолимое желание удостовериться, что чья-то мать не переживает той боли, которая сопровождала ее последние три года.
7
