Крысохвостому это совсем не понравилось.
– Значит, ты меня отпихнул, а теперь сматываешься? Меня никто пихать не будет, понял?
– Понял. – Стивен успокаивающе поднял руки. – Понял, извини. Я просто за братом присматриваю, о’кей? Не хочу, чтобы ему досталось.
– “Извини” – этого мало. Вы у меня за это получите.
Я был готов ринуться в бой. Стивен поймал меня за футболку.
– Слушай, я извинился, что тебе еще сказать?
– А я тебе сказал, что мне твоих извинений мало. Я вам сейчас покажу, засранцам.
– Лес, ради Бога! – Человек в металлических очках говорил спокойно, но достаточно авторитетно, чтобы крысохвостый прислушался. – Оставь их в покое. Мы пришли за едой Для наших семей, а не чтобы затевать драки.
– Но они...
– Он же извинился?
– Они сначала от меня получат, я без этого не уйду.
Человек в очках начал терять терпение.
– Хочешь – ладно, устрой драку. Но тогда ты лишаешься своей доли еды, и из команды мы тебя выкинем. Ты этого хочешь?
Я думал, крысохвостый начнет спорить. Но, очевидно, для него много значило членство в команде, что бы за команда это ни была. Он пожал плечами, кинул в нашу сторону еще пару враждебных взглядов, потом стал выгружать к себе в мешок содержимое буфета.
– Стивен, он взял кувшин со спагетти! Я его сейчас заберу.
– Не заберешь, Рик. – Стивен дернул меня к себе и потащил прочь. – Ты выйдешь и остынешь.
– Нет, я...
– Он не стоит того, чтобы за него драться.
Наполовину ведя меня за собой, наполовину таща, он вывел меня наружу в сад за домом и посадил на стул.
– Рик, никогда больше не строй из себя героя. Ты понял?
– Они же грабят дом!
– Верно. А ты способен уложить десять взрослых мужчин?
– Я бы...
– Ты бы получил разбитую морду, вот и все.
Я встал, вбил кулак в ладонь, потом забегал по саду под горячим послеполуденным солнцем. Мне противно было думать, что эти гады вот так войдут в мой дом и возьмут что хотят. Захотят – так и на ковры в спальне нассут.
– Вот и говори про тех, кто кусает кормящую руку!
– Остынь, Рик, – спокойно сказал Стивен.
– Но мы ведь помогали этим людям! Мы рисковали отравиться в Лидсе. Наш парень получил пулю в голову, потому что его приняли за мародера. А он только хотел найти детское питание, чтобы их сволочные дети не голодали! Разве это честно?
– Я знаю, но эти люди благодарны. Вы спасаете жизни их детей. Вы...
– А это и есть их благодарность?
Стивен говорил тихо и спокойно:
– Здесь в лагере – сорок тысяч человек. Ты видел все сорок тысяч у себя в кухне? Нет. Ты видел только десять человек, настолько перепуганных и потерявших свой дом – и человеческое достоинство, – что они пытаются что-то выцарапать обратно. Даже если это что-то всего лишь несколько шоколадок и банка ветчины, с которой можно вернуться к жене и к детям. Такова человеческая природа, Рик. Они должны сами себе показать, что еще способны прокормить семью. Что они не опустились до состояния нищих.
– Что да, то да. Но у них чувство, будто они могут что-то сделать, чтобы положить что-то в голодные рты своих детей.
– Пункты питания...
– Пункты питания обеспечивают питание двухразовое. В первую выдачу идет овсянка, во вторую – маленькая тарелочка жаркого.
Мой брат был прав. Я просто был так зол на весь род человеческий, что прямо сейчас мне был нужен мальчик для битья, на которого я мог бы сорваться. В тот самый момент я понял, что ситуация меня превращает в обыкновенного злобного фашиста.
Я вздохнул, кивнул и заставил себя улыбнуться.
– Сообщение принято и понято.
– И я могу быть уверен, что ты не бросишься бить кого-нибудь из беженцев?
– Можешь.
Он широко улыбнулся.
– Когда они там закончат, мы приберем и я тебе сварю свои знаменитые макароны под соусом.
– Может оказаться трудно найти ингредиенты.
Он коснулся кончика носа и улыбнулся:
– Твой старый дохлый братец тоже не лыком шит. Я еще вчера кое-какие припасы засунул на чердак.
Я перевел взгляд на Лидс, дрожащий в горячем мареве. От упавшего самолета все еще поднимался дым. Пожарной команды нет, и пламя наверняка расходится бесконтрольно.
Умение Стивена убеждать граничило с гипнозом. За двадцать минут он заставил меня поверить, что сегодняшний день останется маленьким пятнышком на увлекательной и радостной полосе жизни. Он заговорил о моем оркестре, о песнях, которые я написал. А нет ли у меня акустической гитары, чтобы их ему сыграть? И даже все оказалось не так плохо, когда ушли грабители. Они уходили, понурив головы, будто стыдились. Один нес бутылку красного вина. Стивен прикололся:
– Она лучше всего к мясному блюду или к сыру. Да, и не забудьте ее открыть за час до обеда и подавать при комнатной температуре.
Человек вспыхнул от смущения и заторопился к выходу.
Я теперь абсолютно точно знал, что Стивен Кеннеди, видеожокей из Сиэтла – просто башня силы.
Чего я не знал – что скоро наша жизнь будет от этого зависеть.
17
Через неделю после того дня, как таинственный газ затопил Лидс, я вышел из дому и пошел в сторону леса. Были сумерки. Небо выгнулось над головой синим потолком, над горизонтом подмигивала Венера, дорога вилась по лугу.
В доме не было еды, и теперь я питался у Бена Кавеллеро. Ужин был через час.
Видите ли, у меня эта вечерняя прогулка стала входить в привычку. Это был оазис мира вдалеке от лагеря беженцев, где сотни ссор вспыхивали среди сорока тысяч человек, по горло сытых жизнью локоть к локтю.
Из травы выбежал кролик. Интересно, сколько он еще так проживет в двух шагах от этих вечно кипящих котлов. Ни одно животное не могло чувствовать себя в безопасности рядом с тысячами голодных ртов на Миле Короля Элмета.
Я шел медленным задумчивым шагом. Мысли текли конвейером. Иногда мне представлялись мертвые старики в доме призрения, или мать с дочерью, предложившие мне себя в невольницы, или недавняя пожилая пара, забившая камнями черного Лабрадора. У них в глазах был жадный блеск; им предстоял хороший ужин.
Дело было в том, что я стал плохо спать. Когда мне удавалось заснуть, возвращался все тот же сон. Каждую ночь являлось... что же это было?
Я не знал, понятия не имел. Часто я вообще ничего не видел, но просыпался, задыхаясь от ужаса, в холодном поту.
Во сне я ощущал, как что-то... нет,
