направлении отбыли? Вот и выходит, что бригада завела все дело в тупик.
Когда Нефедов замолчал и посмотрел на комиссара, тот заговорил не сразу. Он прошелся по кабинету и спокойно произнес:
— Это никуда не годится, что у вас такое настроение. Враг только того и ждет, чтобы в наших рядах возникла паника, появилось неверие в свои силы. Но мы обязаны развеять в прах его надежды на хотя бы малейший успех. То же самое должен сказать и о данном случае. Не вам рассказывать, какой вой подняли наши враги по поводу кражи в Кремле. Святые отцы, а вместе с ними и члены, как говорится, почившей в бозе Государственной думы шлют запрос за запросом, выражая свое недовольство действиями по розыску воров. Так что же, и мне прикажете караул кричать, на фронт проситься? А здесь разве не фронт? Знаю, трудно вам. Не хватает знаний, опыта. Но все это со временем придет. Зато есть у вас то, чего нет у многих наших старых специалистов сыска. Вы Лейста знаете? — вдруг спросил он.
— Еще бы! — воскликнул Ковалев. — Он ведет следствие по краже из ризницы.
— Точнее, вел следствие. Не далее как вчера мы были вынуждены арестовать его и двух других юристов — Гугеля и Подгайского. Эта компания пообещала некоей Вере Беридзе освободить ее брата, арестованного за спекуляцию золотом. Конечно, за взятку. 15 тысяч рублей она им вручила через адвоката Грина и столько же должна была принести после выхода брата на свободу.
— Ну и гады! — не сдержался Орлов. — Таких — только к стенке!
— Их будет судить трибунал, — сказал Рогов. — А теперь о ходе розыска. Так вы говорите, что не нашли братьев Полежаевых. А когда они выехали из Москвы?
— Точно установить не удалось, — ответил Орлов. — Где-то в феврале.
— В феврале, — повторил Рогов. — То есть уже после кражи.
— Скорее всего, так.
— Что это, случайное совпадение или бегство с целью отсидеться, переждать? Вот на какой вопрос мы с вами должны дать ответ. Я сейчас распоряжусь, чтобы срочно направили на места циркуляр о розыске этих Полежаевых. Вы же продолжайте поиск в Москве. И чтобы без паники. Понятно?
— Понятно, Михаил Иванович, — заулыбались друзья.
— И еще вот что, — Рогов в упор посмотрел на Нефедова. — Вам надо побывать у своих, деповских, Иван Кондратьевич. Железнодорожники на колесах полжизни проводят, всюду бывают. Глядишь, и заприметят где-нибудь Полежаевых. А?
— Верно, товарищ комиссар, — поднялся Нефедов. — Спасибо за науку.
— Благодарить меня не за что, — улыбнулся Рогов. — Ну, желаю вам успехов. Если что, заходите...
— А знаете что! — предложил вдруг Нефедов. — Давайте зайдем к Ивану Егоровичу. Расскажем ему о наших делах.
Вскоре все трое сидели у Бояра, делясь своими неудачами.
— Так вы говорите, Дмитрия и Константина Полежаевых нет в Москве, — задумался Бояр. — Должен вам сказать, у меня на них больше всего подозрения. Но следы пальцев, следы! Вот в чем загвоздка. Они не принадлежат ни тому ни другому. Сейчас вы в этом убедитесь сами.
Вынув из картотеки две дактокарты, Бояр положил их на стол. Вдруг он вздрогнул, слегка отшатнулся. Затем схватил карты, быстро поднес их к глазам.
— Что за наваждение? — прошептал он. — Я же превосходно помню, что у Константина на двух или трех пальцах завитковые узоры. Причем на одном из них три дельты. А здесь, извольте, дуговые и петлявые. Неужели начинает подводить память?
Что-то бормоча, Бояр быстро направился в соседнюю комнату. Он вышел оттуда, неся в руках уголовное дело. На его лице отражались одновременно и радость, и недоумение.
— Нет, слава богу, память пока не сдает! — волнуясь, проговорил он. — Я же утверждал: у Константина завитковые узоры. Извольте взглянуть на дактилоскопическую карту вот в этом деле. Завитковые. Видите? Их внутренний рисунок имеет вид кругов, овалов, эллипсов, спиралей. А вот и три дельты. Но почему, почему в картотеке его дактокарта с другими узорами? А? Скажите мне на милость!
Бояр схватил фотоснимки следов пальцев, обнаруженных в патриаршей ризнице, положил их рядом с оттисками, взятыми из уголовного дела.
— О боже мой! — прошептал он. — Это же Константин, Константин Полежаев был в ризнице! Но что же произошло с дактокартой?
Ответить на этот вопрос мог лишь один человек — бывший агент уголовно-розыскной милиции Ксенафонтов, который по поручению Маршалка производил сверку пальцев рук по дактилоскопической картотеке.
Сергей Ксенафонтов после Октябрьской революции, взвесив все «за» и «против», заявил, что он давно осуждал в душе царское самодержавие, не во всем был согласен с политикой Временного буржуазного правительства и хочет послужить теперь власти трудового народа. Его оставили в уголовно-розыскной милиции как знающего свое дело специалиста.
Но Серж, как называли его между собой профессионалы-уголовники, продолжал поддерживать связи с главарями преступных шаек, оказывал им различные услуги, и те не скупились на вознаграждение.
Сверяя в картотеке сфотографированные в патриаршей ризнице следы пальцев, Ксенафонтов без труда убедился, что принадлежат они Константину Полежаеву. С месяц назад Серж вовремя предупредил его о готовящейся облаве, и тот сумел избежать ареста. Как память об этом случае у Ксенафонтова появились золотые часы. Он не сомневался, что и теперь будет щедро вознагражден, если сумеет отвести от Полежаева опасность.
Ксенафонтов выглянул в коридор. В это время из дежурной части вышел какой-то пожилой мужчина. Надев шапку, он направился было мимо Ксенафонтова к выходу.
— Одну минуточку, — остановил его тот. — Зайдемте сюда. — И он посторонился, пропуская посетителя в свою комнату. — Вы по какому делу здесь были?
— Да по ошибке, товарищ начальник, как есть по ошибке, — снимая шапку, скороговоркой ответил тот. — Спасибочки, товарищи ваши разобрались и с миром отпустили.
— Значит, отпустили. Это хорошо, — сказал Ксенафонтов. — Но надо будет еще одну формальность соблюсти. Для порядка. Это мы сейчас.
— Только уж явите такую милость, чтобы недолго! — взмолился тот. — Старуха, поди, совсем заждалась на вокзале.
— Нет, нет, это делается быстро. Моментально, — заверил Ксенафонтов, беря у посетителя отпечатки пальцев с обеих рук. — Вот и все.
Ксенафонтов быстро перенес фамилию, имя, отчество и другие данные с лежавшей перед ним дактилоскопической карты вора-рецидивиста на карту с только что взятыми им отпечатками пальцев случайного человека и поставил ее в картотеку. Теперь можно было звонить Маршалку.
— Докладывает Ксенафонтов, — проговорил он в трубку. — Полнейшая неудача, Карл Петрович. В нашей картотеке нет ничего похожего.
— Вот черт! — выругался Маршалк. — Неужели какой-нибудь варяг забрался?
Так он и доложил в тот вечер Рогову и Розенталю, что в дактилоскопической картотеке идентичных оттисков не оказалось.
А в это самое время Ксенафонтов спешил в Марьину рощу. Там у своей любовницы должен был находиться тот, чью дактилоскопическую карту он только-что подменил.
Не доезжая до нужного дома с полквартала, Ксенафонтов отпустил извозчика, а сам отправился пешком. Оглянувшись по сторонам и убедившись, что за ним никто не наблюдает, он шмыгнул в калитку и постучал в окно.
— Кто там? — послышался женский голос.
— Открывай. Это я, Серж.
Молодая высокая женщина была одна.
— Где Котька? — спросил Ксенафонтов, снимая пальто и присаживаясь к столу, на котором уже поблескивал графинчик, поставленный догадливой хозяйкой.
— А кто ж его знает, — ответила та, наливая в рюмку водку. — Откушайте на здоровье.
Ксенафонтов не заставил просить себя дважды. Опорожнив рюмку и прицеливаясь вилкой в маринованный опенок, он снова спросил:
