После каждого боя Артеменко подробно разбирал с бойцами их действия. От его внимательных глаз не ускользала даже незначительная оплошность.
Ему, не прошедшему курса военного училища, очень помогала на первых порах командирского становления привычка, приобретенная в милиции, — до всего докапываться самому, вникать в детали, учитывать все нюансы обстановки, ничего не делать, заранее не обдумав.
Из боев в сорок втором году Степану Елизаровичу особенно запомнился рейд во вражеский тыл во время Сталинградской битвы. Танковый корпус, в котором он служил, пришел на помощь нашим частям, попавшим в тяжелый переплет. Танки с десантом проникли в расположение гитлеровцев, но вскоре были отрезаны от своих и сами оказались в окружении. Наш собеседник с гордостью говорил:
— Никто не запаниковал, никто не раскис, узнав, что придется туго.
Немцы стреляли беспрестанно, атаковали со всех сторон. Тогда-то и отличился Артеменко. Человек уже обстрелянный, он быстро отыскал слабину в кольце и азартным броском пробил ее. За ним под прикрытием ночи вышли и остальные. Когда же началось общее наступление советских войск под Сталинградом, Артеменко сражался с врагом севернее города. Он командовал ротой искусно, маневрировал, применял всяческие хитрости, которым научила война. Ни плотный огонь фашистов, ни минные поля, ни противотанковые рвы, — ничто не могло остановить роту отважных.
Тяжелые фронтовые дороги... То раскисшие от дождей, то скованные морозом, то окутанные густой пылью, они еще и теперь дымятся боями в тревожных снах ветерана войны.
У Степана Елизаровича хранится карта, на которой изображен боевой путь родной стрелковой дивизии. Этим путем после Сталинграда и боев на Курской дуге прошел и Артеменко, командуя сначала ротой, а потом и батальоном. Коростень, Сарны, Гомель, Пинск, Брест, Рига, Варшава — и на Берлин! Это лишь этапы, ставшие ныне вехами воспоминаний. И о каждом из них можно писать рассказы, повести, романы, ибо это не просто географические пункты, а тяжелейшие бои, испытание воли, проверка духовной крепости.
— Взять хотя бы бой за Сарны, — говорит Степан Елизарович. — Он совершенно не похож на то, что пришлось испытать ранее...
Под Сарнами немцы организовали сильную оборону. К тому же началась метель. — ни зги не видно.
Вызвав меня ночью к себе командир дивизии и спрашивает: «Что бы ты хотел, Артеменко?»
А я ему и отвечаю: «Чтобы быстрее закончилась война». Он хлопнул меня по плечу и строго сказал: «Чтобы приблизить этот час, тебе с батальоном придется выполнить серьезную задачу». Разговор был недолгий, но конкретный. Комдив отдал приказ зайти в тыл противнику, захватить станцию Думбровицы, перерезать железнодорожную ветку Сарны — Думбровицы и не дать возможности немцам подбрасывать боеприпасы и продовольствие.
С наступлением темноты ударила наша артиллерия, пришли в движение соседние подразделения. В брешь, образовавшуюся во вражеской обороне, под покровом ночи батальон проскользнул. Шли молча по бездорожью. Метель бушевала не унимаясь.
Солдаты держались друг за друга окоченевшими руками. К утру подошли к станции Думбровицы. Разведчики доложили: вокруг тянутся проволочные заграждения, все подступы простреливаются из пулеметов, а на самой станции установлены орудия.
Однако, — продолжал свой рассказ Степан Елизарович, — фашисты не ждали нас в такую ночь. И вот взметнулась красная ракета — сигнал к атаке. На проволочные заграждения полетели шинели, ватники, маскировочные халаты. Гитлеровцы не выдержали рукопашной схватки и побежали. Мы взяли железнодорожную станцию: батальон захватил эшелон с 40 новыми танками, несколько эшелонов с продуктами и обмундированием, много вагонов с людьми, которых гитлеровцы угоняли в Германию.
Немцы отступали к Сарны по мосту через реку Горынь. Я принял решение захватить с ходу и город Сарны. Связавшись по рации с командиром дивизии и доложив ему обстановку и свой план, услышал в ответ немедленное: «Молодец!» Мы захватили мост и ворвались в город буквально на плечах фашистов. Уличные бои продолжались до поздней ночи. Необходимо было укрепить оборону, а своих сил недоставало. Какой выход? Нужно обратиться к местному населению. Не успели слово сказать, как десятки людей с кирками, мотыгами, лопатами, ломами вышли на работы. Трудились геройски, быстро сделали все, что требовалось. И благодарили, уходя, Красную Армию за вызволение из неволи.
За отвагу и мужество, проявленные в этом бою, за умелое руководство подразделениями капитан Артеменко был награжден орденом Отечественной войны.
После дерзкого налета на Думбровицы и взятия Сарны Артеменко был назначен командиром лыжного батальона, совершившего не один рейд по вражеским тылам. Знание немецкого языка, освоенного еще в годы работы в милиции, пришлось как нельзя кстати.
Никогда не забыть Степану Елизаровичу один из рейдов по пинским болотам.
— Разведчики доложили, — вспоминает Артеменко, — что гитлеровцы, подтянув свежие силы, в том числе кавалерийский корпус, готовятся перейти в контрнаступление. К деревне, где расположились фашисты, вела лишь одна дорога. Я получил приказ выйти в тыл немцам и сбить их заслон, охранявший дорогу. Напомнил бойцам суворовские слова: «Где олень пройдет, там и русский солдат пройдет, а где олень не пройдет, там все равно русский солдат пройдет». Двинулись в путь. Шли целый день без отдыха, иногда по пояс в воде. Почти всю дорогу приходилось предварительно укреплять жердями, ветками, чтобы не увязнуть в болоте. К селу Дубенецкий Бор подошли ночью. Подтянувшись, сразу бросились в бой: часа за полтора уничтожили почти весь гарнизон; враги бежали, бросив оружие.
«Вперед, на Пинск!» — написал на куске фанеры комсомолец Михаил Шило.
Мы установили этот щит, как указатель, в самом центре Дубенецкого Бора...
«В боях на подступах к городу Пинску, — гласит боевая характеристика, датированная 1944 годом, — при овладении населенными пунктами Дубенецкий Бор и Барова, в условиях трудно проходимой болотистой местности, обходным маневром Артеменко с успехом выполнил поставленные батальону задачи.
В этой операции было уничтожено до 100 немцев, взято в плен 32 человека, захвачено 4 миномета и станковый пулемет».
Пинск запомнился Степану Елизаровичу и тем, что здесь ему командующий армией вручил сразу два ордена — Александра Невского и Красного Знамени. Там же объявили ему, что может надевать погоны майора.
— Счастлив был, не скрою, но понимал, что все совершенное лишь аванс за эти высокие почести. Лишь аванс...
Боевые эпизоды в ратной жизни Артеменко сменяются один ярче другого. Надо было обладать величайшей силой воли, железным характером, командирским талантом, чтобы выдержать то величайшее физическое, психологическое и моральное напряжение, которое выпало на его долю.
При прорыве обороны гитлеровцев на западном берегу Вислы батальон штурмом прорвал вражеские заграждения и первым ворвался в город Сохачев. Бойцы и командиры не успели передохнуть, как снова приказ: зайти во вражеский тыл и перерезать фашистам пути отступления.
— Вперед, вперед! — говорил комбат. — Отдохнем в Берлине...
Улыбка командира, его дружеское слово придавали силы.
Вот и этот приказ выполнен — и звучит уже новый. Тогда-то, прорвавшись в тыл к немцам, батальон с ходу захватил высотку под городом Шнейдемюль и первым вышел к границе фашистской Германии. Михаил Шило и здесь укрепил свою наглядную агитацию: «Вот она, Германия!»
— Гитлеровцы не ожидали столь внезапного нашего появления в их тылу, сначала растерялись, — вспоминает Степан Елизарович. — А когда опомнились, то как бешеные бросились на нас. Атаки пьяных и обезумевших гитлеровцев следовали одна за другой. Все горело вокруг. Густой дым застилал поле боя. Даже трудно было определить, кто и куда стреляет.
В батальоне, как свидетельствуют архивные документы, истекали боеприпасы, все меньше и меньше оставалось людей. Связь с полком была прервана, гитлеровцы обстреливали храбрецов со всех сторон. Вот они двинулись в психическую атаку. Горланили: «Рус, сдавайся!» Наступал критический момент боя, когда казалось, что ряды наших бойцов дрогнут. Артеменко выскочил из траншеи и с криком «ура» поднял батальон в штыковую. Фашисты не выдержали натиска героев и отступили, оставив на поле боя до сотни убитых. Батальон не только удержал высоту, но и захватил много техники и живой силы противника. А в это
