— А что это за форма?
— Ой, представляешь, нас в «Дрерли» заставляют это носить. Кошмар, правда?
— Это твоя школа?
Она смеется. Чудесный смех. Красивые зубки. Светлые волосы блестят на солнце.
— Ты откуда приехал?
— Что? Почему ты спрашиваешь?
— «Дрерли» — одна из самых известных школ в городе. Я думала, все о ней слышали.
— Я турист.
Глядит на меня. Испытующе. С любопытством. Немного опасливо. С большим интересом.
— Ты тут с родителями? Или с друзьями?
— Нет, один.
— Круто, — говорит она. А потом, после секундного размышления: — Ты случайно не сексуальный маньяк?
— Что?
— Это я так, проверяю. Девушка должна быть осторожной. Вдруг ты пристукнул родителей, спалил дом и подался в бега?
— Нет.
— Но ты же в бегах, да?
— Не люблю, когда меня расспрашивают.
— И я не люблю, — говорит она. — Можно, я сяду на твою скамейку?
Киваю. Она подходит. Плюхается на скамейку рядом со мной. Пахнет приятно.
— Меня зовут Райли, — говорит она. — Для друзей — Рай.
— В смысле не ад?
— Это с какой стороны посмотреть, — смеется она. — А у тебя имя есть?
— Джек.
— Джек, а ты часто гуляешь на детских площадках?
— Я не знаю города. Решил, что тут спокойнее, — дети же.
Лицо у нее светлеет.
— Здесь действительно спокойнее. Только крысы водятся. Вылезают, когда темнеет. Дети уходят, крысы приходят.
— А ты что тут делаешь, Рай?
— Уроки. — Она показывает тетрадку. — Сочинение по английскому. Описать сценку из жизни. Не больше двухсот слов. Попробуй-ка опиши хаос, когда у тебя не больше двухсот слов.
Оглядываем площадку. Маленький мальчик плачет, потому что натолкнулся на маленькую девочку и упал. Девочка тоже плачет. Вопит младенец — мама меняет ему подгузник. В песочнице двое мальчишек швыряют друг другу песок в лицо. Чей-то папа у горки кричит что-то в мобильник, абсолютно не замечая, что его ребенок примеривается нырнуть за бортик горки и сломать себе шею.
— Понимаю, — говорю. — Кажется, у тебя на уроках английского приветствуется творчество. Мы в школе только и делаем, что читаем «Дэвида Копперфилда».
— Обожаю Диккенса.
— Я тоже, но читать по книжке в полугодие… Я за первые же выходные ее проглотил.
— Ничего себе, — говорит Райли. — Длинные были выходные, наверное. А у тебя там вечеринок не устраивают?
— Бывает.
— Обожаю вечеринки, — лукаво признается она. — Такое совпадение — одна моя подружка как раз сегодня устраивает вечеринку. Хочешь сходить, Джек?
Райли, пойми меня правильно. Есть вещи, которых ты не знаешь, а я не могу рассказать. Во-первых, я спасаю свою шкуру. Во-вторых, у меня осталось всего два чувства — потрясение и горе. Я утратил отца и мать. Детство. И наконец, на свете есть Пи-Джей.
— Спасибо. Очень мило с твоей стороны, но я не могу. В другой раз.
Она надувает губки. Действенный ход.
— Почему?
— Мне сейчас не потянуть шикарную манхэттенскую вечеринку.
— Брось, будет совсем не скучно. Повеселимся. Сходи, сам увидишь!
— Рай, у меня сейчас тяжелые времена.
— Знаешь, Джек, я это, в общем-то, поняла. Именно поэтому тебе и нужна вечеринка.
Я пускаюсь в объяснения:
— Понимаешь, я утром не мылся. Мне не во что переодеться. И вообще я не в форме.
— Помыться можешь у меня. Одежду мы постираем. Что-то мне подсказывает, что после ванны ты очень даже ничего.
— А что скажут твои родители, когда ты приведешь в дом такого бродягу?
Райли пожимает плечами. Удобный случай тряхнуть головой, чтобы откинуть волосы. Что-то у нее с родителями не то.
— Они в Париже, — говорит она, как будто все родители на свете регулярно там пропадают. — Папа по делам. Мама за покупками. Так что в большой старой квартире сейчас живу только я. И мне ужасно одиноко. — Она поднимается. — Ну что, Джек, идешь или нет? Я редко приглашаю дважды и никогда — трижды.
Я тоже поднимаюсь. Прости меня, Пи-Джей. Но у меня в Нью-Йорке только один друг. И мне до зарезу нужен горячий душ.
5
Улица Сентрал-парк-уэст. Роскошные на вид дома с привратниками у дверей. Бегуны в стодолларовых кедах. Мальчишки на роликах и в дизайнерских очках. Няни с колясками-паровозиками. Парк совсем рядом, буквально у порога. Недешево, конечно. Зато удобно и безопасно.
— Вот мой дом, — объявляет Райли. — Здравствуйте, Чарлз.
Швейцар вежливо кивает:
— Добрый день.
Окидывает меня беглым взглядом и отводит глаза. Открывает дверь.
Темный вестибюль. Бархатный ковер до самого горизонта. На стенах живопись. Пейзажи, море. Что это — жилой дом или музей? Садимся в лифт. Пятнадцать кнопок с цифрами и «П» на самом верху. Райли нажимает «П».
— Я так понимаю, это не парковка, — говорю. — Разве что вертолетная.
— Пентхаус, — отзывается Райли. — Ничего особенного.
— Тебе легко говорить. А для такой деревенщины, как я…
— Может, ты и из провинции, но не деревенщина, — отвечает она. Протягивает руку и гладит меня по щеке. Откидывает волосы у меня со лба. — У тебя хорошее лицо, — говорит она. — Я в людях разбираюсь. Развитая интуиция. Ты ведь не маньяк, правда?
— Ты уже спрашивала, с тех пор ничего не изменилось.
— Потому что если ты маньяк, то берегись, — продолжает она. — У меня черный пояс по карате. И собака. И дом охраняется.
— За меня можешь не беспокоиться, — отвечаю.
Лифт останавливается. На площадке «П» всего одна дверь. Ничего себе — у них целый этаж!
Мы стоим на коврике с надписью «Добро пожаловать», и Райли ищет ключи.
Что-то мне подсказывает, что пентхаус в таком доме — штука недешевая.
— А чем занимается твой отец?
— Знаешь, что такое фондовые опционы?
