узел встречных событий. - Тут уже мы убеждаемся обстановкою предметов, их характером, цветом, отливом, мягкостью или шероховатостью, опрометчивостью или медлительностью, теплотою или холодом, одним словом: тем созвучием, которое ясно выражает сродство предметов.
Так узнают земляки друг друга, будучи брошены судьбою по разным путям в чужбину. Что-то знакомое, что-то родное сближает их уже с самой первой встречи. Обычаи, привычки, наклонности инстинктивно сводят их между собою, прежде нежели они успеют объясниться словами.
Философский взгляд, брошенный на целый ряд фактов быта народного, приводит их в стройные фаланги, связывает в одно целое и дает бытие истории. Всё, не принадлежащее сюда, само собою выдвигается из рядов и отделяется как чуждое, стороннее. - Такой обзор называется исторической критикой. Но некоторые писатели осмелились назвать исторической критикой самовластные правила, по которым можно безнаказанно отнять у народа всё его лучшее достояние: его честь, славу, родину и любовь к отечеству, сказав просто: я подозреваю тут позднейшую вставку или что-нибудь тому подобное. Мало ли бывает в жизни ложных подозрений! - каждое подозрение должно быть подкреплено некоторыми доводами, без которых оно не имеет никакой силы. Притом подозрения могут рождаться от разных причин, иногда просто неосновательных, а иногда даже и грешных, порождённых не с чистым намерением оправдать истину и заклеймить ложь, но чтобы унизать один народ и возвысить другой. Такова была и критика Шлёцера, дозволявшая себе притом и выражения, явно пристрастные и часто вовсе не научные. И несмотря на то, Шлёцер почитается ещё многими за корифея в Русской истории.
Он внёс в нашу отечественную историю ложный свет в самом начале её. Он утверждал, но только без доказательств, что будто варяги-Руссы были Скандинавы, тогда как у самих Скандинавов нет ни малейшего следа о варягах, и они сами долго не решались назвать Руссов соплеменниками себе. Только Германцы утверждали это; но в настоящее время дошло до того, что предполагают, будто Русь состояла из скандинавских колоний [1 - примечания вынесены на стр. 163. - Ред.]; мало этого - сочиняют, что будто в одиннадцатом веке все Славяно-Руссы говорили скандинавским языком [2]. Эта выходка необходима для поддержания мнений Шлёцера, уже раскачавшихся на зыбком основании своем. - И несмотря на то, многие из наших русских историков приняли сторону Шлёцера и развили его мысль ещё более; они даже сказали, что будто от пришествия варягов-Руссов привился северному славянскому народу характер и дух скандинавский. А это не значит ли, что всё развитие прирожденных, внутренних сил и способностей Славяно-Русского народа отнято у него и присвоено Скандинавам, едва ли более Китайцев участвовавшим в этом деле? - Но что же остается теперь сказать о наших летописях одиннадцатого века? По Мунху, Руссы говорили в этом веке скандинавским языком, стало быть, и летописи наши написаны на скандинавском языке? Посмотрим, как Немцы будут читать славянскую грамоту, принимая её за скандинавские руны!
Германцы прошлого столетия считали Руссов и вообще всех Славян народом варварским, необразованным и не способным к образованию; они называли их пастухами, номадами, холопями [3] и ставили характеристикою народа невежество и зверство, требовавшие постоянного побуждения [4]. А как они тогда полагали, что свет, озаряющий всю Европу, излился из недр их самосветности, то и Шлёцер, упоенный народным предубеждением, предположил, что Руссы должны быть обязаны Германцам своим просвещением, своею гражданственностью, своим строем и самобытностью. Но как сношения Германцев с Руссами не представляют никакого исторического материала, из которого бы можно было вывести, что Руссы заимствовали у них всю свою гражданственность, то Байер и Шлецер укрыли свою мысль под эгидою Скандинавов, причислив к ним как к соплеменникам своим и варягов-Руссов. Этим они думали оживотворить свою неподвижную, тяготеющую во мрак произвола идею, предсозданную исследованием и своду Русских летописей [5].
Если Шлёцер действительно не понял Русских летописей, то он слепец, напыщенный германскою недоверчивостью к самобытности Русских государств во времена дорюриковские; но если он проник сущностью сказаний и отверг таковые единственно из того, чтобы быть верным своему плану, то он злой клеветник!
Но обратимся теперь к нашим историкам. К сожалению, должно сказать, что некоторые из них смотрели в кулак Немцев и от того, не стыдясь, говорили, будто великая Россия была наследным достоянием Скандинавов и будто Рюрик занял её как свою отчину, а не как призванный на престол самим народом; будто до времен Владимира обитали в ней немногие номады, называвшиеся рабами, отроками, хлапами, и будто Русские летописцы изуродовали эти слова в Словаков, Славян и приписали их народу, никогда не существовавшему. Прочитав подобное мнение, невольно воскликнешь с певцом «Славы дщерь»:
(«Тени Лаврета! Святополка! Можете ли вы восстать из гробов своих? Вы бы познали горесть народа и стыд ваших внуков. Чужая жажда испивает нашу кровь, и сыны, не зная славы отчей, величаются тем, что называют себя потомками холопов!»)
Если Шлёцер и почитал себя создателем высшей исторической критики, если он и мечтал, что вознёсся в этой ветви учености на недосягаемую для других высоту, с которой мог дробить их, обращать своим приговором в сказку или самовольно присваивать тому или другому народу; если его последователи и думают, что зажжённый им светильник озарил лучами солнца всю Русскую историю, потому они смело могут ещё более развивать, усиливать и подкреплять его скандинавоманию, имеют право лишать Русское юношество того благороднейшего чувства, которое рождается от высокого уважения к своим предкам - родоначальникам, то настанет ещё то время, когда укажут им, что они прикованы к надиру и потому не видят зенита; что восставленный Шлёцером светоч над Русской историей давно догорел и померк и представляет одну головню, марающую священные листы истории!
Но благодаря усердным розысканиям некоторых отечественных тружеников на поприще истории открыто уже много древней славы Руси Славянской, и есть надежда, что скоро воссияет дохристианская Русь во славе Троян, Гетов-Русских (ошибочно названных Этрусками) и Македонцев - в славе наставницы древних греков и римлян и перестанет слыть отчим наследием Скандинавов!
Настанет время, когда потрясут в основании гнилые столпы, поставленные для славяно-русской истории на скандинавском болоте, и укажут их место на огромном материке от Арала до Адриатики, от Каспия до Балтийского прибережья и от Чёрного моря до Мурманского! Там колыбель этого великого доисторического народа, названного, как бы в насмешку, племечком скандинавским! - Там положим и мы свой камень к общему основанию истории древних Славяно-Руссов!
Указание некоторых славянских названий, с их переладом на греческий, латинский, германский и скандинавский типы, как руководство для приведения и других исковерканных славянских имен к прототипу своему:
Ярослав - Iarysleif.
Святослав - Sfendoslaf.
Игорь - Ingor.
Всеволод - Wesewolok.
Святополк - Swantopluk, Zwentibold, Zwantipluk.
Володар - Baldur.
Ратибор- Radbiart.
