удостаивается черновая строфа, вымаранная из набросков неоконченного стихотворения рукой автора:
Скажут, гордец, и скажут, беспечен, иСкажут, трусливенько ухожу.Не всем вопросам бывать отвеченными.Пойду поброжу.Во время Адаптации 1965–1971 годов, последовавшей за разгромом армии самопровозглашённого императора марсиан Тускуба IV, при контактах с народностями Ний-Эуа российский этнолог Л.?Н. Гумилёв обратил внимание на уникальные стихотворные хроники поэта-воина Нэнь-Шеба, в которых каждая строка расписана двух– или трёхступенчатой «лесенкой». Ни автор стихов, ни его тандем не дожили до Адаптации, но представители других тандемов с уверенностью заявляют, что наставником Нэнь-Шеба считается некий Улла-Иннир.
Земля обмотана сигналов пунктиром!В безвоздушьи кружи?тсяИ гимн человеку поёт над миромКруглая чудо-птица.В снега и в джунгли несёт прогрессВ коробке с радиолампойПесню из далей, что дальше небес.Здравствуй, птица, и нам пой! Днём раньше-позже, но лучше бы раньше —– Уж очень давно дожидались! — В небо поднимутся наши товарищиС космоса сдёрнуть занавесь.Тогда уж точно придёт пораОтвета на главный вопрос масс:Будет ли «завтра» иным, чем «вчера»?Ведь нам приоткрылся Космос!Метеориты – в авоську! Ну!Чекань орбиту, седлай Луну! По звёздным трассамВперёд, пионеры,К равнинам Марса,К горам Венеры! Без печки выпечем бубликиВ Меркурианской Республике! Отходит планетный литерный?Прошу в вагон заюпитерный!– Ах,шляпу дома забыл, растяпа!– Да полно! Вот вам Сатурна шляпа!Шальную комету — в гриву и в хвост!Взметнём ракету на Млечный мост! Засучат галактике рукаваМира Земного вестники.Ну как не позавидовать вам,Спутниковы ровесники!Тех космолётчиков имена,Кто первым взойдёт в наднебесное за- море,Ждут золочёные письменаВ граните да в мраморе.Для песен о них не иссякнут слова!И я не жалею слoва,Но славлю сегодня не Первого — аНулевого.Всё, что пoтом, всё, что потoмКак в лёд – в историю врубит вехи,Имело начало в одиннадцатомГоду. В Переславле. В патронном цехе.Здесь полутьма, только солнце-татьИщет зазоры в железных шторах.Карманы – вывернуть! Спички – сдать! Здесь фасуется лёгкий порох. Лица – спокойны, глаза – ясны.Ни движения втуне. Тут нервические не нужны. Тут вешают смерть в латуни. Мастер, даром что инженер: Повадки — от взрывника. Стакан в тисках. Контрольный замер. Не дрогнет рука. А порох нынче хорош идёт — Прежнего злее вдвое. И вдвое больше теперь убьёт Изделие передовое. Конвейер ом смена змеит к концу Пустые корзины к подвозу. Усталость размазывая по лицу,Мастер сползает в грёзу.Вот если бы пушке в пузо воткнутьВместо снаряда пушку,И вместо снаряда пушкой пальнутьВ солнечную макушку — Та пушка до облаков скакнётИ харкнет пушкою третьей — Славно ангелов шуганёт,Лишь бы заряд иметь ей… Мастер – статуей у станка,Куда- то сквозь стену пялится…Беспечных не жалует техни- ка.Не оторвало б пальцы!Мы?слища в клетке мозговойПорскает канарейкой.Мастер встряхивает головой,Тянется за линейкой…И дома не роздых, всю ночь не спал:Мерещились на подушкеПыжи, затворы, стволы, запал —Контур летучей пушки.Поймает идейку — и, сам не свой,Крутит снова и снова он,Но чувствует мастер пороховой:Слабовато подкован.Мать суетится: не заболел?Не неси ерунду, мать!Какой «заболел», когда столько дел.Дайчеловеку подумать! Зал – воронка. По стенкам – ройПчёл:учёных, солдат и трутней,Блестит эполетами, пенсне, мишурой.День будний.В устье воронкиВсе слова звонки,Эхом чеканятся впятеро.Мастер — за кафедрой.Покрыта формульной хохломойДоска за спиной.Обывателю знакомых букв — ни одной.По центру доски —Как будто тиски,Держат над столомПушищу вниз стволом.Там, где вчера пустота была,Улыбит края парабола.Стрелки часов — на шесть:В землю и в небо, «же» 
