Второй стражник замялся и не спешил покинуть вверенный ему пост.
– Ты уверен в том, что делаешь? – вкрадчиво спросил он у своего товарища, растроганного слезами женщин.
– Разумеется… Граф де Бельфор сникал славу честного и доброго сеньора. Или ты не согласен с народной молвой?..
Второй стражник отрицательно покачал головой.
– А я… Да я… А я что… Я никогда не сомневался, что наш благородный сеньор всегда защитит невинных и накажет преступников по заслугам, – поддакнул он.
– Вот именно! – с жаром воскликнула Мадлен, чувствуя, что развязка близка и роль несчастной женщины ей удалась (в конце концов, не всё же играть одних баронесс). – Преступников! Если бы они не страшились законного возмездия, аутфанга, – женщина не без удовольствия ввернула новое словечко, услышанное от Ригора, – позволяющего графу де Бельфор поддерживать порядок на окрестных землях. Да что там – и всей Бургундии!
Пламенная речь Мадлен произвела должное впечатление. И сомневающийся стражник тотчас отправился за своим командиром.
Женщина же обворожительно улыбнулась своему защитнику, который буквально пожирал глазами её роскошный бюст.
– Ах, сударь, в наше время не часто встретишь мужчину, наделённого благородством и храбростью… – проворковала она, одаривая стражника, многообещающим взором.
– Надеюсь, если вы найдёте приют в замке, то не откажетесь навестить меня… – произнёс он, сглатывая слюну.
Мадлен улыбнулась.
– Почту за честь услужить вам…
От таких слов стражник расплылся в довольной улыбке и уже мысленно представлял, как овладеет сочной незнакомкой.
…Командир замковой стражи внимательно выслушал эмоциональный рассказ Мадлен, а затем и краткие замечания Жосса.
– М-да… – задумчиво протянул он. – До меня доходили слухи, что барон де Эпиналь запугал своих сервов и те боятся его полусмерти. Так вот значит, в чём причина этого страха…
Командир стражи умолк, обдумывая, как ему лучше поступить. Действительно, граф де Бельфор, получив обширные владения после смерти своего отца, правил мудро и справедливо. Он не одобрял баронов, которые из-за всяких мелочей хватались за оружие и с остервенелым энтузиазмом осаждали замки своих соседей. Мало того, он не понимал сеньоров, жестоко обращавшихся со своими сервами. Ведь от блага сервов зависело и процветание ленов[52]. Что толку в полуголодных работниках, которые еле-еле передвигают ноги? Зачем сдирать с них три шкуры?.. Зачем травить собаками? Зачем наказывать за малейшую провинность? Зачем издеваться над сервами, дабы удовлетворить свои низменные прихоти? Ангерран де Бельфор не понимал этого и старался никогда не уподобляться жестокости баронов, в то числе и Филиппа де Эпиналя.
Командир стражи ещё раз, цепким взором, обвёл актёрскую братию. Его внимание привлёк Ригор, сжимавший в руках лютню, единственную свою ценность.
– Голиард? – спросил он, обращаясь к Ригору.
– Да, сударь… Сочиняю кансоны, альбы, баллады…
Командир стражи хмыкнул.
– Это хорошо… Наша госпожа любит музыку… – и выдержав надлежащую паузу, он заверил: – Я доложу сеньору о вашем деле. Слишком много просителей жаждущих защиты и справедливости в стенах Бельфора… Но прежде, я дозволяю вам расположиться под стенами замка и дать несколько представлений. От зрителей не будет отбоя…
Актёры горячо поблагодарили командира стражи. Тот снисходительно улыбнулся и заметил:
– Я просто честно служу своему господину…
Но когда Жосс украдкой протянул ему несколько монет, то честный служака от них не отказался…
Актёры поспешили расположиться подле стен Бельфора. Командир стражи не солгал: вечером, после того, как колокола здешней церкви отзвонили вечернюю зарю, многочисленные сервы потянулись к актёрским повозкам, предвкушая интересное представление.
Жосс приказал разжечь несколько костров, дабы те освещали импровизированную сцену, и между делом давали хоть какое-то тепло, ибо стояла зима и было достаточно прохладно.
Актёры, недолго думая, сыграли несколько сценок из сельской жизни. Леон, как обычно, играл молоденькую девицу, дочь виллана.
Мария, затаив дыхание, следила за представлением и набиралась опыта. Она лелеяла надежду, что вскоре Жосс позволит ей появиться на сцене и произнести хотя бы несколько реплик. Но пока… Пока она сидела на скамейке среди сервов и вилланов, с удовольствием внимая лицедейству актёров.
Графу де Бельфор доложили о том, что под стенами расположилась актёрская труппа, которая с успехом даёт представления всей округе. Мало того, от командира стражи, ежевечерне отчитывавшегося перед своим сеньором, благородный Ангерран узнал о приключениях актёров во владения барона де Эпиналя.
Граф пришёл в неподдельное волнение.
– Бог мой! – с чувством воскликнул он. – И это происходит рядом! Всего-то в десятке лье от моего замка. После содеянного Филипп де Эпиналь не может считаться добропорядочным христианином! Пусть он и принимал участие в Крестовом походе, и папа Урбан пообещал всем рыцарям отпущение грехов! Но это не даёт ему право творить беззаконие на собственных землях, дарованных его предкам, между прочим Рено I Бургундским, отцом нашего сюзерена Рено II, погибшего на Святой земле.
Командир стражи внимал речам своего господина, подобострастно кивая в знак согласия.
– Да, ваше сиятельство… Были времена… Разве при Рено II бароны позволили бы бесчинства, которые творятся сейчас на каждом шагу?!
– М-да… Граф Бургундский правил жёстко, но справедливо. – Поддержал своего подданного Ангерран. – И воином был храбрым…
Невольно граф де Бельфор вспомнил Крестовый поход. Многие рыцари не вернулись со Святой земли, в том числе и многие его вассалы обрели там вечный покой. Затем он подумал: «Времена Рено II, увы, не вернуть… А его сын Гильом II слишком молод и слаб. Бароны чувствуют себя безнаказанными, ибо над ними постоянно должен висеть Дамоклов меч[53]… Так и до заговора недалеко…»
Командир замковой стражи, видя, что сеньор погрузился в свои мысли, терпеливо ждал, не смея нарушить воцарившегося молчания. Наконец Ангерран вернулся к насущным проблемам.
– Да по поводу актёрской труппы…
Казалось, командир стражи только и ждал этого момента.
– Как я вам уже докладывал, ваше сиятельство, они дали несколько представлений. На мой взгляд весьма недурных… Особенно хороши актрисы… А этот мальчишка Леон, из-за которого и приключилась вся эта история, просто вылитая девица! Да, в труппе есть некий музыкант… Как это принято теперь говорить – бродячий голиард, он сочиняет баллады и искусно играет на лютне. Сервы подхватили одно из его нехитрых сочинений, даже прислуга заучила слова и постоянно напевает балладу дни напролёт. Разве сенешаль не докладывал вам, ваше сиятельство? – заискивающе поинтересовался командир стражи.
– Нет… Но это неважно… – задумчиво произнёс граф. – Передай актёрам, что я приму их. Пусть сенешаль приведёт их в надлежащий вид, особенно женщин. Посмотрим, насколько они хороши…
Граф при всей своей добродетели и любви к жене Сибилле, не прочь был развеяться со служительницами Мельпомены[54] и насладиться представлением. Хотя при его дворе было достаточно жонглёров, акробатов, танцоров и музыкантов, к последним особенно благоволила госпожа Сибилла, Его сиятельство любил разнообразить свой досуг. И такое пусть незначительное событие в жизни Бельфора, как посещение его заезжей актёрской труппой, не хотел оставлять без внимания.
