Бароны дружно воззрились на Ригора. Он не растерялся, ибо знал, что ответить.
– И почему граф Клермонский изъявил желание покарать мятежников? – не унимался барон. – Конечно, его дочь Изабелла была женой Этьена I…
Ригор жестом прервал речь барона.
– Вы сами почти ответили на свой вопрос. Наследник-ребёнок может быть мёртв. А, если и жив?.. То в нынешней ситуации ему не удастся удержать власть. Графиня Агнесс станет регентшей, но, увы, она – не рыцарь, не полководец и не имеет популярности среди подданных. Выход только один: признать Рено III правителем бургундского графства. Молодой энергичный граф Макона имеет полное право на трон. Тогда Бургундское графство сохранит свою независимость, иначе его раздерут на части герцоги Дижонский и Лимбургский, который, кстати, женат на дочери Ла Доля и во всём поддерживает своего новоявленного родственника. Вспомните хотя бы судьбу графини де Лангр и её владений Лангруа-Атюйе!
…Бароны долго спорили, но всё же пришли к согласию, если они не признают Рено III, как сюзерена, и не помогут ему взойти на трон, то погибнут в своих же замках.
Ригор предвидел исход встречи и потому попросил нотария виконтессы составить вассальный договор, согласно которому бароны обязуются служить верой и правдой своему сюзерену Рено III. Бароны скрепили договор своими подписями и печатями.
Пока бароны Варе и Эскаюна спешно формировали военные отряды и заготавливали провиант, Ригор отправил в Невшатель гонца, дабы уведомить графа Клермонского, что подготовка к наступлению на Безансон идёт полным ходом. Союзные войска продвигались к Понтарлье, где намеревались соединяться с отрядами баронов, принявших вассальную присягу. Граф Клермонский постоянно размышлял над предстоящим штурмом. У него возникло множество вопросов по этому поводу, ибо он понимал: город занимал выгодное стратегическое положение в среднем течении реки Ду. Расположенный на природной возвышенности, он был опоясан фактически тремя линиями обороны. Первая линия обороны – это сама река, вернее её изгиб, шириной примерно в десять туазов, поэтому вход в город напоминал «узкое горлышко».
Мощные двойные ворота и подъёмный мост исключали возможность применения тарана. Граф Клермонский намеревался задействовать метательные машины. Но возникал новый вопрос: долетят ли снаряды метательных машин до стен города?
– Долетят, – уверял графа один из его маршалов, отвечавший за обслуживание метательных машин, – если установить требуше на подступах к Безансону и применять каменные снаряды средней величины[100]. Требюше способна пробить стену толщиной в один туаз. Но потребуется большое количество требюше, дабы их атака на Безансон была эффективной – порядка двух десятков машин. Мы же не располагаем таким количеством…
Граф Клермонский всё отчётливее сознавал: осада Безансона может затянуться на неопределённое время. В то же время гарнизон города также располагал метательными машинами. Ещё Рено II приказал установить их на специальных площадках, обустроенных на крепостных стенах (первой линии обороны), мало того на стенах располагались аркбаллисты и рибодекины[101], стрелы которых была настолько мощными, что пробивали человека насквозь. Аркбаллисты также были установлены над главными воротами Безансона, поэтому приблизиться к ним с тараном не представлялось возможным, если только под прикрытием штурмовой башни.
Помимо этого главные ворота защищал барбикан с башнями-турелями, исключавшие внезапный прорыв неприятеля. За барбиканом – располагался ров с водой, сооружённый специальный отвод от основного течения реки.
Несколько рибодекинов, установленных на надвратной башне, а также палисады, за которыми могли спрятаться лучники, составляли оборону ворот второй линии на тот случай, если неприятель прорвётся в главные ворота.
Фактически Безансон был шедевром градостроительства, а его архитекторы – гениальными людьми.
Достигнув Понтарлье, графы Клермонский и Савойский созвали военный совет. Уверенность в том, что союзные войска сокрушат мятежников в графстве Варе у них не вызывало сомнений. Но вот захват Безансона вызвал не малые споры и опасения. Запасов провизии в городе может хватить на полгода, к тому же он находился вблизи воды, следовательно, в нём сооружены колодцы, осушить которые извне невозможно.
Мало того, река Ду, окружавшая укреплённый город, достаточно широка и изготовить фашины такой длины просто невозможно, да и течение осложняет дело. Штурмовую башню через реку не переправить, и тем более – к городским стенам не приблизить. Подкопы, так называемые мины, не сделать по той же причине – мешает река. Напрашивался только один вывод: длительная осада города.
Коннетабль графа Клермонского предложил разделить силы: часть из них (савойцы) пойдёт на Доль, часть – на Безансон. Доль менее защищён, он не выдержит ударов требуше и падёт в течение недели и Рено III расположит в нём свою резиденцию. Граф Клермонский и Савойский согласились с коннетаблем.
Ригор внимательно слушал обсуждение предстоящей осады Безансона и Доля. Неожиданно для всех он предложил:
– Надо хитростью поникнуть в Безансон. Пока мы будем его мучительно осаждать, узурпатор расправится с пленниками.
Граф Клермонский смерил виконта цепким взором. Он был уверен, что Агнесс, ребёнка и Режины уже нет в живых. Но решил промолчать по этому поводу.
– Что вы предлагаете, виконт?
– Вассалы виконтессы де Монбельяр отправятся в Безансон, дабы лично принести клятву верности Франциску I. Сам же я прибегну к уже испытанному средству: переоденусь в голиарда, и предо мной будут открыты все двери резиденции. По крайней мере, те, что ведут её на женскую часть. Поникнув в замок, мы достоверно узнаем: живы ли пленники. Затем постараемся отворить ворота…
Графы Клермонский и Савойский переглянулись.
– Это невозможно! – воскликнули они одновременно.
– Почему же? – возразил Рено III. – Прекрасная идея, просто всё надо продумать до мелочей. Если вассалы виконтессы проникнут таким образом в город, то могут вести подрывную деятельность изнутри.
В конце концов, графы Клермонский и Савойский, их коннетабли и маршалы согласились с предложением виконта де Верэн.
Ригор тщательно отобрал рыцарей, коим предстояло сыграть роль вассалов Матильды. Это были закалённые в боях воины, уже немолодые, перешагнувшие свой тридцатилетний рубеж, и принимавшие участие в Крестовом походе. Поэтому военных навыков, смелости, выдержки им было не занимать. А, если необходимо они с готовностью встретили бы смерть с мечом в руках.
В первую очередь сами вассалы виконтессы, в том числе и Жан де Лер выразили горячее желание отправиться в Безансон.
Ригор безмерно уважал де Лера. Вероятно, это чувство укоренилось в нём ещё с юности, когда де Лер пытался обучить его рыцарскому ремеслу. И надо сказать, хорошо это сделал. Пусть Ригор проиграл свой первый копейный поединок, но мечом, алебардой, цепом и булавой владеть научился. Всё это пригодилось ему в дальнейшем. Но главное – де Лер заставил Ригора почувствовать себя не сыном торговца, не странствующим голиардом, сладкоголосым дамским угодником, но – рыцарем.
Де Леру минуло сорок пять лет. В рыцарских турнирах он давно уже не участвовал, но для вылазки во вражеский стан был человеком наиболее подходящим. Его стать и благородные седины невольно вызывали уважение и доверие, а опыт, полученный в ломбардийских, швабских компаниях и Крестовом походе был просто бесценен. Поэтому по поводу кандидатуры де Лера у Ригора сомнений не возникло. Ещё несколько вассалов виконтессы с согласия Ригора намеривались присоединиться к отряду, намеривавшемуся принести «вассальную клятву»
Остальных кандидатов Ригор набрал из числа преданных воинов графов Клермонского и Савойского. Ещё раз, оценив боеспособность рыцарей и обдумав предстоявшую авантюру, он решил, что с таким
