этим вопросом и нашел только три варианта ответа. Можете выбрать любой из них или предложить что-то свое.
– Что это за варианты?
– Первый: мы просто-напросто умерли и находимся в метафизическом чистилище, где проведем неограниченное время, может, целую вечность, без всяких шансов выбраться отсюда, даже если умрем снова в этих войнах. Для этого существуют Перемирия.
– Перемирия?
– Так вы еще этого не пережили? Ах да, вы же здесь недавно. Я расскажу об этом чуть позже. По второй моей гипотезе мы реально не существуем. Мы – только информация, замкнутая в гигантской машине, и кто-то ведет огромную Kriegspiele, War Game или, если хотите. Военную Игру. Речь идет о результате того или иного конфликта. Это как если бы все войны Вселенной велись только в одном месте. В таком случае мы являемся чем-то вроде фигурок на макете, если вы понимаете, что я имею в виду.
– Понимаю, – сухо ответил Корсон.
– А теперь – противоположная гипотеза. Мы действительно существуем, но не в этом мире. Быть может, мы лежим где-то в склепе, соединенные с машиной множеством проводов, и нам кажется, что мы все переживаем наяву. Может, речь идет о психологической терапии, чтобы отвратить нас от войны, а может, это какой-то спектакль? Или эксперимент? Моя третья гипотеза предполагает, что этот мир реален. С нашей точки зрения, это странно, но верно. Он был создан людьми или человекоподобными существами, хотя в этом я сомневаюсь, для целей, о которых я не имею ни малейшего представления. Эта гипотеза нравится мне больше всего, потому что допускает способ выбраться отсюда, причем без утраты своей личности.
– У ваших трех гипотез есть одна точка соприкосновения, – сказал Корсон. – Они одинаково хорошо подходят к другому миру, тому, из которого мы пришли.
– К миру, который остался у нас в памяти, – поправил Туре. – Это не одно и то же. Вы уверены, что мы явились из одного и того же мира? Есть еще одна точка, общая с тем… миром. У нас одинаковое понятие о свободе, и мы одинаково не способны жить так, как нам нравится.
Они помолчали.
– Как вы сюда попали? – спросил наконец Корсон.
– Я мог бы спросить вас о том же. Вам не кажется, что я говорю слишком много?
– Не знаю, поверите ли вы мне.
– Я научился верить, – просто сказал негр.
Корсон коротко описал ему свою одиссею, начав с лагеря Верана. Эпизод с планетой-мавзолеем он опустил.
– Кто-то взял на себя большой труд, чтобы вас сюда доставить, – подытожил Туре. – Вероятно, один из тех, кого я числю в моей гипотезе.
Потом он добавил:
– Я впервые слышу о ваших гипронах, животных, которые могут путешествовать во времени. Однако сомневаюсь в их возможностях преодолеть большие интервалы.
– А вы?
Негр замолчал, высунулся из гондолы и сплюнул в море.
– Честно говоря, я точно не помню. Четыре, пять, а может, и десять Перемирий назад я стрелял, как умел, с борта своего «Шмеля-5». Внезапно меня ослепило, я почувствовал страшный жар и оказался здесь, на борту той же самой машины, над такой же местностью. Я даже не сразу понял разницу между ними. Мне казалось, что я не знаю никого из окружающих, но когда я об этом сказал, меня отправили к военному врачу. Он объяснил мне, что это шок, сделал укол и отослал обратно. Через некоторое время я уже ни в чем не был уверен. Я просто хотел выжить.
– Меня удивляет вот что, – сказал Корсон. – В этих войнах армии должны нести огромные потери. Почему же они не прекращаются? Ведь живая сила должна была уже давно иссякнуть? Или для их поддержания хватает солдат, поступающих из всех эпох и со всех планет Вселенной?
Туре покачал головой:
– Существуют Перемирия. Все павшие возвращаются на свои места.
– Воскресают?
– Нет. Но когда приближается Перемирие, небо темнеет. Потом время застывает, гаснет свет, перестают работать электрические лампы и энергетические лучи. Впечатление такое, будто сам превращаешься в камень. На секунду или две сознание повисает в страшной пустоте и тишине, а потом все начинается снова. Иногда, очень редко, оказываешься в той же ситуации, что и перед Перемирием, но чаще попадаешь в другую армию, на другую должность и плохо помнишь то, что было до него. Словно началась новая история, как будто одну пленку заменили другой. Отсюда моя вторая гипотеза. Мертвые занимают свои места и играют новые роли, но не помнят, что были убиты. Для них Перемирие наступает перед самой смертью. Может, поэтому Перемирие – чисто индивидуальное явление. Хотя нет, не думаю. Когда оно наступает, кажется, что те, кто устроил эту Вселенную, или те, кто ею управляют, сумели победить время и приходят, чтобы забрать тех, кто должен умереть, за секунду до того, как это действительно произойдет. Как видите, ничего сверхъестественного.
– Действительно, – сказал Корсон.
Он поглаживал свой заросший подбородок, удивляясь легкости, с которой этот человек – примат из эпохи первых межпланетных путешествий – признает возможность путешествий во времени. Потом он вспомнил легкость, с которой сам приспособился к новой Урии.
Он собирался задать вопрос о Перемирии, когда страшный грохот едва не разорвал его барабанные перепонки. Казалось, взорвалась Вселенная.
Шар летел над зеркально гладким океаном под необычным, но спокойным небом. Ветер был свеж, но не
