идеализацией, давно рассмотрены как отражение борьбы минората с майоратом в наследственном праве (см. Мелетинский 1958: 64-160, там же указ. на предшествующую литературу — Элтон, Фрэзер, Лэнг, Маккалок и др.). Споры шли только о времени, к которому можно приурочивать эту борьбу, и которая из этих правовых норм была предшествующей, а которая ее сменила. Однако по всем данным, в обозримой ретроспективе у вайнахов был если не майорат, то что-то похожее: в случае смерти хозяина главенство в семье переходило к старшему сыну и ему же полагались надбавки в дележе имущества, хотя оно делилось на всех сыновей. А борьба майората с миноратом происходила у европейских народов, в частности и у славян.
Функция культурного героя, путешествующего в преисподнюю и приносящего оттуда блага культуры, у вайнахов (ингушей и чеченцев) обычно приписывается хитрецу Боткий Ширтку (Ботоко- Шертуко) — местному варианту осетинского трикстера Сырдона, Батагова сына. В приведенной сказке старший брат носит имя Сеска Солсы — знаменитого нарта, местного Сослана. Все было бы как обычно, если бы не имя младшего брата — Селий Пиръа, что значит Пиръа сын Сели, или сын Селы, Салты — вайнахского бога грома и молнии. Имя Пиръа из вайнахских корней не этимологизируется, а связь с богом грома и молнии в данном рассказе ни в чем и ничем не проявляется. Надо ли полагать, что герой со своим именем и связями перенесен в данный рассказ из какого-то другого?
В 1972 г., перепечатав сказку в русском переводе (Далгат 1972: 302—303), У. Б. Далгат, дочь известного зачинателя вайнахской этнографии и сама автор обобщающих работ по вайнахской фольклористике, отметила по поводу героя по имени Пиръа:
Тут уж связь с функциями бога-громовника выступает в самом сюжете. Однако из-за многостепенной передачи без точных ссылок текст нельзя было считать аутентичным.
Теперь мы располагаем более полной и строгой публикацией этой записи мифа в русском переводе. В новом сборнике сказок и легенд вайнахов представлено три текста (№№ 174-175) о фольклорном персонаже по имени Пиръон (Мальсагов 1983: 307—308). Два текста записаны А. Аюбовым на чеченском языке в 1976—1977 гг. от двух разных лиц в с. Гардали, третий текст записан И. А. Дахкильговым в 1965 г. на ингушском языке в г. Грозном (Мальсагов 1983: 359). Составитель А. С. Мальсагов истолковывает Пиръон как «искаженное название фараона», ссылаясь на словарь (Мациев 1961: 341), где приведено другое написание (Пир|он). Тексты занесены в раздел не сказок, а легенд по признакам краткости, веры рассказчика в реальность событий и т. п.
Однако содержание текстов противоречит и такой их классификации, и такой трактовке имени.
Первая запись (№ 174. «Проклятие Пиръону») гласит: «По рассказам, Пиръон создал медные своды небес. Он заставлял женщин подниматься на самодельные своды небес и оттуда лить воду. Пиръон утверждал, что на небе и земле только он один — бог, и заставлял всех работать на себя». Далее повествуется, как одна женщина призвала кару бога на Пиръона и тот его убил.
Вторая запись (№ 175. «Пиръон-падчах») очень коротенькая. Привожу ее целиком. «Падчах» — это падишах, царь.
«Люди говорят, что Пиръон-падчах создал небеса и землю. Чтобы взобраться на это небо, нужно много времени. Настолько много, что если гнать на небеса осла, то понадобится столько времени, что трехгодовалый осел по возвращении сдохнет от старости».
В Третьей записи (№ 176. «Пиръон») говорится: «Пиръон спорил с богом. По краю вселенной он сделал навесы из бронзы наподобие небес. По ним он с шумом катал бочки, лил из них воду.
— Разве я не громовержец?! Разве не по моему велению идут дожди?! Разве я не бог?! — похвалялся он.
Пиръон прожил пять сотен лет. Хотя он вступал в пререкания с богом, тот ему все прощал, так как Пиръон имел три добродетели: считался со старшими, ласкал детей и бережно относился к хлебу».
Далее повествуется, как ведьма «г1ам», задумав извести Пиръона, убедила его в том, что люди смеются над его добродетелями. Он отказался от них «и тут же испустил дух».
Что же дают тексты для характеристики объединяющего их образа?
Вполне очевидно, что речь идет о боге-громовержце. Действия его связаны с небом, громом и дождем. Он то ли сын, то ли соперник вайнахского бога-громовика Селы.
Им созданы небеса — то ли настоящие, до которых очень долго взбираться, то ли ложные (явно поздняя интерпретация, поскольку тут нарушены прерогативы Аллаха). Небеса эти сделаны из меди, латуни или бронзы.
Это он даровал людям водяную мельницу, принеся на землю каменные жернова и прочее оборудование.
Пиръон способен уходить в мир мертвых и возвращаться оттуда.
Гром он производит, раскатывая по металлическому небу бочки.
Этот персонаж имеет какую-то власть над женщинами, побуждая их взбираться на небо и воспроизводить дождь.
Образ его связан с коренными добродетелями патриархального земледельческого общества: почитанием старших, чадолюбием и уважением к хлебу («даже подбирал крошки»).
Он стар — живет пять сотен лет.
Он претендует на единовластие в пантеоне («только он один — бог») или, по крайней мере, на верховенство. Имя его сопровождается титулом «падчах» (падишах), т. е. царь царей.
Пиръон вроде бы (по двум из трех текстов) не настоящий бог, он только претендует на то, чтобы быть богом-громовержцем: и металлические небеса его — «самодельные», и дождь с громом — лишь имитация настоящих, и похвальба его (я ли не громовержец!) — напрасная.
Он выступает против некоего другого бога, пререкается с ним. Тот долго терпит, но в конце-концов Пиръон гибнет.
Гибель на него навела ведьма.
Тут надо заметить, что у вайнахов XIX в. хорошо сохранялась (в очень живом состоянии) система собственных языческих богов, среди которых есть и бог грома Сели, или Села, старший среди богов. Он отец одноглазого Елты — бога диких зверей и охоты, покровителя урожая (Далгат 1893; Дахкильгов 1978). Правда, имя Села производят от осетинского Уац-Илла (Святой Илья) и, таким образом, связывают с христианским замещением языческого громовержца. Но сменилось только имя. Комплекс функций и связей прежнего бога не пострадал. Так что в языческом пантеоне вайнахов свой бог-громовержец был издавна. Поэтому любой другой громовержец должен был, попав в вайнахскую среду, либо сменить функции, либо стать сыном вайнахского громовержца, либо, наконец, оказаться его недостойным соперником, самозванцем, и погибнуть — чтобы как-то быть устраненным с оспариваемого места в пантеоне.
Отсюда ясно, что Пиръон для вайнахов чужой бог, проникший в вайнахский фольклор со стороны, из другой мифологической системы. Если бы этого бога принесли люди, ассимилированные вайнахами, вошедшие компонентом в вайнахскую народность, он, скорее всего, все же остался бы богом — ипостасью или помощником местного громовержца. Но этого нет. Пиръон — бог, воспринятый в качестве фольклорного героя с сомнительным статусом. Значит, это не вклад, вошедший вместе с человеческой инфильтрацией, а заимствование из адстрата.
Как бы имя Пиръона ни выступало в вайнахских языках, связь его с функциями бога-громовика все же несомненна. Поэтому близкое сходство, чтобы не сказать полное совпадение, его имени с именем славянского Перуна при тех же функциях не может быть случайным. Имя Пиръон — более полная форма того же имени, чем Пиръа. У вайнахов редукция конечного -н представлена и в других случаях. Так, иранск. «фарн» («благодать») превратилось на вайнахской почве в имя Фарьа (Далгат 1972: 432).
Отождествление имени Пиръон — Пиръа со словом «фараон» аргументировано соображениями, приведенными У. Б. Далгат. Исследователи опираются еще на один рассказ об этом персонаже, сообщенный
