колыхалось море европейских лиц, заляпанных цветной краской, почти неотличимых друг от друга, с остекленевшими от выпивки глазами и липкими от сластей и засахаренных фруктов щеками. Его темно- красный ситцевый балахон с капюшоном ничем не выделялся на фоне разноцветных одеяний остальных гостей. От окружавшей роскоши захватывало дух. Ярко освещенные бесчисленными люстрами и канделябрами комнаты были сплошь увешаны венецианскими зеркалами и картинами, среди которых он узнал творения Тициана.
Он бродил по комнатам, уклоняясь от назойливых приставаний хмельных женщин, зараженных сладострастным настроем толпы. Несмотря на его бесцеремонное обращение и откровенную грубость, они только хихикали и устремлялись на поиски другой добычи.
Если в толпе и попадались трезвые лица, то это были слуги-индийцы, сновавшие с подносами, полными еды и выпивки, которые незамедлительно и жадно поглощались. Когда он поинтересовался у одного из слуг, где может быть Хоуксворт, тот лишь неопределенно пожал плечами, бросив на него пустой взгляд. Осматривая украдкой дом, он оказался рядом с библиотекой. Через полуоткрытую дверь виднелись шкафы красного дерева с мраморными бюстами наверху и узенькая лесенка с резными перилами.
Услышав приглушенные голоса, он приблизился к двери. Раздались тихий смех, вздохи, низкий стон.., звуки, не оставлявшие никаких сомнений относительно того, чем там занимались. Нахмурившись, он отпрянул от двери и слился с темнотой. Вскоре все стихло, и хорошенькая брюнетка выпорхнула из комнаты. Раскрасневшись, она с улыбкой на губах оправила шуршащие шелковые юбки цвета граната и подтянула повыше низкий вырез платья, прикрывая грудь. Удовлетворенная своим видом, она поспешила прочь, не заметив темную фигуру в углу.
Он бесшумно шагнул в комнату и увидел высокого широкоплечего мужчину, который, стоя вполоборота к нему, застегивал брюки. У него был выразительный профиль, орлиный нос, тяжеловатый подбородок, густая прядь темных волос падала на высокий лоб. Это был Хоуксворт.
Подойдя к монументальному письменному столу с обтянутой зеленой кожей столешницей, Хоуксворт поднял бокал с янтарной жидкостью. Почувствовав чье-то присутствие, он обернулся и в упор посмотрел на нежданного посетителя.
– Проклятие! – воскликнул он, явно пораженный. – Как вы смеете красться у меня за спиной? Извольте объясниться!
– Прошу прощения, – ответил незваный гость, с трудом обретя голос. Откинув капюшон, он стоял перед Хоуксвортом, не в силах оторвать взгляд от лица, удивительно похожего на его собственное.
Их несомненное сходство не осталось незамеченным и для Хоуксворта.
– Господи Иисусе!.. – пробормотал Хантер, отставив бокал и подходя ближе.
Две пары темных глаз уставились друг на друга. Некоторые отличия все же существовали… Хоуксворт был темнее, массивнее, у него был холеный вид человека, принадлежащего к высшим сословиям общества. Но, увидев их вместе, никто бы не усомнился, что они состоят в близком родстве.
– Кто, к дьяволу, вы такой? – рявкнул Хоуксворт.
– Ваш единокровный брат, – тихо ответил посетитель, наблюдая за сложной гаммой чувств на лице собеседника.
– Боже мой! – пробормотал Хоуксворт и снова схватил стакан. Осушив его залпом, он с побагровевшим лицом принялся разглядывать незнакомца. – Шалости моего папаши, – хрипло протянул Хантер. – Он как-то раз упомянул о тебе, хотя и не мог сказать ничего определенного.
– Я вырос в семье миссионеров в Нандагаре…
– Я и гроша ломаного не дам за историю твоей жизни! – перебил его Хоуксворт, злобно ощетинившись от вполне очевидных подозрений. – Догадываюсь, зачем ты сюда явился. Мне и без тебя хватает гнусных попрошаек, цепляющихся за полы моего сюртука. Тебе нужны деньги? – Он нагнулся и, пошарив в ящике стола, извлек небольшую шкатулку. Сунув в нее руку, он, не глядя, вытащил горсть монет и швырнул их незнакомцу. – Бери и убирайся! Больше ты от меня ничего не получишь.
– Мне не нужны деньги. – Униженный и рассерженный, он неподвижно стоял среди рассыпавшихся монет.
– Что же тебе нужно в таком случае? – требовательно спросил Хоуксворт.
Он не мог ответить, просто молчал, как жалкий идиот, чувствуя, как все вопросы об отце и прошлом умирают в его душе.
Хоуксворт, казалось, прочитал его мысли.
– На что ты рассчитывал, заявившись сюда? – презрительно осведомился он. – Что я брошусь тебе на шею, приветствуя возвращение заблудшей овцы? Ты никому не нужен. Тебе нет места в нашей семье! Не думал, что придется объяснять тебе это, поскольку ты знаешь, каким образом мои родители выставили тебя из Англии. Ты был ошибкой, и от тебя избавились.
Слушая язвительные слова, он не мог не думать о несправедливости судьбы. Почему этот самодовольный болван родился лордом и владельцем поместья? Хоуксворту были дарованы семья, земля, титул, состояние, прелестная молодая жена, и все это он ценил так низко, что покинул Англию, повинуясь собственному легкомыслию и безответственности. Тогда как его брат, рожденный вне закона, не имел ничего.
Он прекрасно понимал причины враждебности Хоуксворта. Тот привык считать себя единственным сыном, не важно – законнорожденным или нет. Побочное отродье не принесло бы семье ничего, кроме неловкости и сплетен.
– Я пришел совсем не затем, чтобы требовать от тебя чего бы то ни было, – тихо проговорил брат, прерывая высокомерную тираду Хоуксворта. – Я просто хотел тебя увидеть.
Эти слова нисколько не смягчили взбешенного хозяина дома.
– В таком случае ты достиг своей цели. А теперь убирайся, пока цел, иначе я за себя не ручаюсь!
Он покинул дворец Хоуксворта, не прикоснувшись ни к одной из монет, валявшихся на полу, получая некое удовлетворение в том, что миниатюра леди Хоуксворт все еще у него. Он сохранит для себя эту крошечную частичку жизни своего брата.
– ..Я продолжил свою деятельность под командованием капитана Тайлера, пока не услышал, что корабль, на котором плыл Хоуксворт, потерпел крушение, – невыразительным тоном проговорил он. – Хантер умер, и я понял, что все, чем он владел – чего я так желал, – может стать моим. Я решил сделать все возможное, чтобы получить тебя, хотя бы на время.
– И ты занял его место, надеясь доказать, что ты лучше его? – сказала Лара.
– Нет, я… – Он помедлил, заставляя себя быть искренним. – Вначале так оно и было, – признал он. – Но я полюбил тебя.., и вскоре это стало единственным, что имело значение.
– Ты даже не задумался о последствиях своих поступков, – упрекнула его Лара, пылая гневом. – Ты уничтожил всякую возможность того, что я снова доверюсь кому-нибудь! Ты присвоил жизнь другого человека, безмерно обидел меня, а теперь тебе грозит виселица. Стоило оно того?
Он бросил на нее взгляд, опаливший ее душу, полный тоски и страстной любви.
– Да.
– Ты неисправимый эгоист! – выкрикнула Лара, губы ее дрожали.
– Ради тебя я готов быть кем угодно. Я буду лгать, воровать, умолять, я мог бы убить ради тебя. Я не сожалею о том, как прожил эти последние месяцы. Без них моя жизнь не имела бы никакого смысла.
– А как насчет моей жизни? – задохнулась Лара. – Как ты можешь утверждать, что я тебе небезразлична, если ты только тем и занимался, что лгал и использовал меня? Ты сделал из меня самую большую дурочку, какую только видел свет!
– Ты совсем не дурочка, Лара. Я просто помог делу, убедив тебя, что я Хантер. Я знал, что ты закроешь глаза на любые сомнения, если поверишь в меня, – и ты поверила.
– Все было фальшью, – сказала она. Слезы потоком хлынули из ее глаз. – Все, что ты говорил мне, каждый твой поцелуй.., все было ложью.
– Нет, – глухо возразил он, невольно сделав движение к ней, но спохватился, видя, как она сжалась.
– Я даже не знаю твоего имени. О, и зачем только тебе понадобилось притворяться Хантером?
– Разве мог я получить тебя иным путем? – почти простонал он. Для него было жестокой пыткой видеть, как она плачет, и не быть в состоянии утешить ее. – Если бы я с самого начала рассказал тебе правду, ты
