правда старались привить ей лучшие манеры, но все мы мещане. И пока Беатрис не слышит, хочу вас заверить, что она не всё время одевается так странно. Однако она часто занимается тем, для чего длинные юбки не предназначены. Возвращает птиц в гнезда, тренирует лошадь и так далее.
— Более традиционное решение, — осторожно заметил Кристофер, — это запретить занятия, требующие ношения мужской одежды.
Роан ухмыльнулся:
— Одно из моих личных правил, связанных с Хатауэйями, — заметил он, — не запрещать им ничего. Ибо запрет не гарантирует, что они всё равно не будут делать то, что хотят.
— Боже, мы вовсе не так плохи, — запротестовала Амелия.
Роан выразительно посмотрел на жену, по-прежнему улыбаясь.
— Хатауэйям нужна свобода, — обратился он к Кристоферу, — в особенности Беатрис. Обычная жизнь — салоны и гостиные — стала бы для неё тюрьмой. Она связана с миром нитями, гораздо более живыми и естественными, чем любая из
— Из-за Беатрис, — в свою очередь сказала Амелия, — у нас здесь настоящий зверинец из брошенных созданий: коза, с выступающей вперед нижней челюстью, трёхногая кошка, толстый ёж, мул, страдающий отсутствием равновесия и так далее.
— Мул? — Кристофер пристально посмотрел на неё, но прежде, чем успел задать вопрос, вернулась Беатрис, ведя на поводке Альберта.
Кристофер поднялся и хотел забрать собаку, но Беатрис покачала головой:
— Благодарю вас, капитан, но я с ним управлюсь.
При виде Кристофера Альберт бешено завертел хвостом и с лаем рванулся к нему.
— Нет, — строго сказала Беатрис, потянув пса назад и слегка коснувшись его морды. — Твой хозяин в безопасности. Не надо шуметь. Идём. — Она подхватила подушку с канапе с низкой спинкой и положила её в углу.
Кристофер смотрел, как она подводит пса к подушке и снимает поводок. Альберт заскулил и отказался лечь на подушку, но послушно остался в углу.
— Стой здесь, — приказала ему девушка.
К удивлению Кристофера, Альберт не пошевелился. Пёс, которому ничего не стоило пробежать под артиллерийским огнём, буквально ел из рук Беатрис Хатауэй.
— Думаю, он будет хорошо вести себя, — сказала Беатрис, вернувшись к столу, — но лучше, если мы не станем обращать на него внимания. — Она села, положила на колени салфетку и потянулась за чашкой. Затем улыбнулась, заметив выражение лица Кристофера.
— Вольно, капитан, — мягко сказала она. — Чем больше вы расслабитесь, тем спокойнее будет и Альберт.
В последовавший за этим час Кристофер выпил несколько чашек горячего сладкого чая и принял участие в оживлённой беседе. Постепенно тугие холодные узлы в его груди начали ослабевать. Перед ним стояла тарелка сандвичей и пирожков. Он изредка бросал взгляд на Альберта, который устроился в углу, положив голову на лапы.
Хатауэйи предстали перед Кристофером в новом свете. Они оказались умными, забавными, их беседа текла, поворачиваясь в совершенно неожиданных направлениях. Ему стало ясно, что сёстры слишком умны для высшего общества. Единственным предметом разговора, которого не касались, был Крым, и за это Кристофер был искренне благодарен. Они, казалось, поняли, что тема войны — последнее, о чём бы ему хотелось говорить. Ещё и по этой причине, не считая остальных, они ему понравились.
Но Беатрис озадачивала его.
Кристофер не знал, как её понимать. Его смущала и раздражала дерзость, с которой она разговаривала с ним. И её вид в этих бриджах, со скрещёнными по-мужски ногами беспокоил его. Она была странной. Не такой, как все, не укрощённой.
Когда чаепитие закончилось, Кристофер поблагодарил всех за приятный день.
— Надеюсь, вы скоро опять навестите нас, — предположила Амелия.
— Да, — ответил Кристофер, вовсе не имея этого в виду. Он был абсолютно уверен, что Хатауэйев, пусть они и приятные люди, необходимо принимать редко и в небольших дозах.
— Я прогуляюсь с вами до опушки леса, — объявила Беатрис, собираясь забрать Альберта.
Кристофер подавил приступ гнева.
— Это необязательно, мисс Хатауэй.
— Знаю, — ответила она, — но я так хочу.
Кристофер сжал зубы и потянулся за поводком Альберта.
— Я поведу его, — сказала Беатрис, не отдавая поводка.
Поймав удивлённый взгляд Роана, Кристофер проглотил резкий ответ и вслед за Беатрис вышел из дома.
Амелия подошла к окнам гостиной и смотрела, как две удаляющиеся фигуры направляются через сад в сторону леса. Вскоре Беатрис и Кристофер скрылись за яблонями, усыпанными светло-зелёными почками и белыми цветами.
Амелия ломала голову над тем, как Беатрис вела себя с суровым солдатом. Она клевала его и оживлённо щебетала, как если бы пыталась напомнить ему о чём-то, что он забыл.
Кэм подошел к жене и остановился у неё за спиной. Она прислонилась к нему, обретая спокойствие в его надежном сильном присутствии. Роан обнял жену одной рукой. Амелия вздрогнула от удовольствия и привычной чувственности, вызванной его прикосновением.
— Несчастный человек, — пробормотала Амелия, вспоминая тревожные глаза Фелана. — Сначала я его не узнала. Интересно, он сам понимает, насколько изменился?
Губы Кэма легонько коснулись её виска, и он ответил:
— Подозреваю, что теперь, когда он дома, он это поймёт.
— Прежде он был очень милым. А теперь кажется таким суровым. И иногда так смотрит, словно глядит прямо в…
— Он провёл два года, хороня друзей, — тихо ответил Кэм, — и ходил в штыковые атаки, а это превращает людей в сталь. — Он помолчал, задумавшись. — Такое нельзя забыть. Нельзя забыть лица убитых тобой людей.
Зная, что муж вспоминает определённый эпизод из собственного прошлого, Амелия повернулась и обняла его покрепче.
— Цыгане не верят в войну, — произнёс Кэм ей в волосы. — Ссоры, споры, драки — да. Но отнимать жизнь человека, к которому нет личной неприязни… Это одна из многих причин, по которой из меня не получилось бы хорошего солдата.
— Но по этим же причинам из тебя вышел прекрасный муж.
Кэм крепче обнял её и прошептал что-то на цыганском. Хотя Амелия не поняла слов, их грубое, и в то же время мелодичное звучание заставило её затрепетать.
Она придвинулась ближе. Прижавшись щекой к груди Кэма, она размышляла вслух:
— Очевидно, что Беатрис очарована капитаном Феланом.
— Её всегда тянуло к раненым созданиям.
— Очень часто раненые — самые опасные.
Кэм успокаивающе погладил её по спине.
— Мы присмотрим за ней,
Беатрис легко шла в ногу с Кристофером в сторону леса. Его бесило, что кто-то другой держит поводок Альберта. Уверенность девушки в себе раздражала, как камушек, попавший в ботинок. И всё же, когда она была рядом, невозможно было отстраниться от происходящего вокруг. У неё был талант связывать его с настоящим.
Он не мог не смотреть, как двигаются её ноги и бёдра, обтянутые бриджами. О чём только думает её семья, позволяя так одеваться? Даже в домашней обстановке это неприемлемо.
