— Да, жутко воет, — огорчённо согласилась экономка. — Однако хозяин наказывал никому не отдавать Альберта. И как бы мне ни хотелось избавиться от дурного животного, неудовольствия хозяина я боюсь больше.
— Я могу ему помочь, — мягко предложила Беатрис, — точно знаю, что могу.
— Хозяину или собаке? — вырвалось у миссис Клокер. Её голос был высоким и отчаянным.
— Начну с собаки, — приглушённо ответила Беатрис.
Они обменялись взглядами.
— Хотела бы я, чтобы у вас была такая возможность, — пробормотала миссис Клокер. — Этот дом не похож на место, где человеку становится лучше. Мне кажется, здесь всё угасает и приходит в упадок.
Эти слова подтолкнули Беатрис принять решение.
— Миссис Клокер, я бы никогда не предложила вам нарушить распоряжения капитана Фелана. Однако… если бы я случайно подслушала ваш разговор с горничной насчёт того, где сейчас находится Альберт, это не было бы вашей ошибкой, не так ли? И если бы псу удалось выскочить из дома и убежать, а некто неизвестный подобрал бы его и позаботился о нём некоторое время, не поставив вас немедленно в известность… Вас же за это нельзя было обвинять, правда?
— Вы, мисс Хатауэй, плутовка, — просияла экономка.
— Да, я знаю, — улыбнулась Беатрис.
Миссис Клокер повернулась к горничной:
— Нелли, — громко и отчётливо сказала она, — хочу напомнить тебе, что мы держим Альберта в маленьком синем сарайчике рядом с огородом.
— Да, мэм, — горничная даже не посмотрела в сторону Беатрис. — А я хочу напомнить вам, мэм, что его поводок лежит на полукруглом столе в холле.
— Очень хорошо, Нелли. Тебе лучше сбегать предупредить других слуг и садовника, чтобы они не обращали внимания, если кто-то подойдёт к синему сарайчику.
— Слушаюсь, мэм.
Горничная поспешно удалилась, и миссис Клокер бросила на Беатрис благодарный взгляд.
— Я слышала, мисс Хатауэй, что вы творите чудеса с животными. Ничто другое не поможет приручить этого блохастого злодея.
— Никаких чудес, — улыбнулась Беатрис, — обыкновенная настойчивость.
— Да благословит вас Господь, мисс. Что за дикое животное! Если эта собака — лучший друг хозяина, то я за него опасаюсь.
— Как и я, — искренне согласилась Беатрис.
Через несколько минут она нашла синий сарай.
Предназначенное для хранения небольшого садового инвентаря строение сотрясалось от бросков животного на стены. Когда Беатрис приблизилась, к броскам добавился яростный лай. Хотя девушка нисколько не сомневалась, что справится с собакой, свирепого лая, звучавшего почти сверхъестественно, хватило, чтобы она ненадолго остановилась.
— Альберт?
Лай стал ещё более неистовым, с прорывающимися жалобными и визгливыми нотами.
Беатрис осторожно села на землю и прислонилась спиной к сараю.
— Успокойся, Альберт, — попросила она, — я выведу тебя, как только ты утихнешь.
Терьер зарычал и поскрёб в дверь лапой.
Изучив несколько книг о собаках, одна из которых была об одичавших терьерах, Беатрис пришла к заключению, что воспитание Альберта методами подавления и наказания не приведёт к желаемому результату. Скорее всего, это может заставить пса вести себя ещё хуже. Терьеры, как говорилось в книге, постоянно стараются перехитрить людей. Оставался единственный выход — вознаграждать хорошее поведение похвалой, добротой и лакомством.
— Конечно, тебе плохо, бедный мальчик. Он уехал, а твоё место — рядом с ним. Я пришла за тобой. Пока он в отъезде, мы поработаем над твоими манерами. Возможно, тебя не удастся превратить в идеальную комнатную собачку, но я научу тебя со всеми ладить. — Она немного помолчала и добавила с задумчивой улыбкой: — Хотя и мне не удаётся вести себя подобающе в высшем обществе. Я всегда считала, что в утончённости заключена большая доля неискренности. Вот ты и успокоился. — Беатрис поднялась на ноги и взялась за замок. — Первое правило, Альберт, — неприлично набрасываться на людей.
Альберт выскочил из сарая и прыгнул на Беатрис. Если бы она не держалась за стену, то непременно оказалась бы на земле. Скуля и помахивая хвостом, Альберт стоял на задних лапах и прижимался к ней мордой — тощий, всклокоченный и сильно воняющий пёс.
— Мой хороший мальчик, — говорила Беатрис, поглаживая и почёсывая грубую шерсть. Она хотела надеть на него поводок, но хитрюга завалился на спину и задрыгал лапами. Девушка засмеялась и наклонилась, чтобы погладить его по животу. — Пойдём домой, Альберт. Думаю, ты поладишь с Хатауэйями. По крайней мере, после того, как я тебя помою.
Глава 12
Кристофер благополучно доставил Одри в Лондон, где семья Келси бурно приветствовала её возвращение. Внушительная группа отпрысков Келси была вне себя от радости, что сестра снова с ними. По непонятной причине Одри не разрешила ни одному родственнику остаться с ней в Гэмпшире после смерти Джона. Она настояла на том, что будет переживать утрату вдвоём с миссис Фелан и больше ни с кем.
— Твоя мать — единственный человек, который чувствует потерю Джона так же остро, как я, — объяснила Одри Кристоферу по дороге в Лондон. — Я нахожу в этом утешение. Мои родные постарались бы сделать всё, чтобы я чувствовала себя лучше, окружили бы меня любовью и заботой, которые бы только помешали мне горевать. Всё бы только затянулось. Нет, правильнее переживать потерю столько, сколько понадобится. Теперь настало время прийти в себя.
— Ты всегда так организована во всём, что касается твоих чувств? — сухо спросил Кристофер.
— Полагаю, да. Хотела бы я привести в порядок твои. Сейчас они мне напоминают опрокинутый ящик с шейными платками.
— Не с шейными платками, — возразил он, — а с ножами и вилками.
Одри усмехнулась:
— Мне жалко людей, которые испытывают такие же чувства, как ты. — Она помолчала, рассматривая Кристофера с привязанностью и беспокойством. — Как тяжело на тебя смотреть, — заметила Одри, поразив его. — Ты очень похож на Джона. Конечно, ты красивее, но мне больше нравилось лицо мужа. Прекрасное обычное лицо, которым я никогда не уставала любоваться. На мой вкус, твоя красота слегка пугает. Знаешь, ты выглядишь гораздо аристократичнее, чем Джон.
Взгляд Кристофера помрачнел, когда он вспомнил тех, с кем воевал бок о бок, кому посчастливилось выжить, но чья внешность сильно пострадала. Они очень переживали, как их встретят дома. Не отвернутся ли от них в ужасе жёны и возлюбленные.
— Не важно, как ты выглядишь, — ответил он, — важнее другое — каков ты внутри.
— Рада от тебя это слышать.
— К чему ты ведёшь? — с любопытством посмотрел на неё Кристофер.
— Ни к чему. Почти… Я хочу тебя кое о чём спросить. Если бы внешность Пруденс Мерсер оказалась бы у другой девушки — предположим, Беатрис Хатауэй, — и если бы все качества Пруденс, которые ты так высоко ценишь, оказались бы у Беатрис… ты бы захотел Беатрис?
— Боже, конечно, нет.
— Почему нет? — возмутилась Одри.
— Потому что я знаю Беатрис Хатауэй, и она совсем не похожа на Прю.
— Ты не знаешь Беатрис. Для этого ты провел с ней недостаточно времени.
