После короткой паузы презрение в голосе Лилиан сменилось грустью.
— Мы редко видели Рэйфа. Поскольку мой отец хотел, чтобы он был серьёзным и прилежным мальчиком, ему не разрешалось играть с другими детьми. Его всегда окружали наставники, он или делал уроки, или обучался разным видам спорта и верховой езде… и ему никогда не давали ни минуты свободы. Набор солдатиков был для Рэйфа почти единственной отдушиной. Он разыгрывал сражения и перестрелки с их участием, а когда делал уроки, то выстраивал в линию на своём столе, чтобы они составляли ему компанию. — Её губы тронула слабая улыбка. — Еще Рэйф бродил по ночам. Иногда я слышала, как он крался по коридору, и знала, что он шёл вниз или на улицу, чтобы хоть изредка иметь возможность вздохнуть свободно.
У дверей библиотеки графиня помедлила.
— Давайте немного постоим здесь. Ещё нет восьми, и я уверена, дети пока собираются.
Ханна молча кивнула.
— Однажды ночью, — продолжала Лилиан, — Дейзи болела, и её изолировали в детской. А я должна была спать в другой комнате, чтобы не заразиться. Я боялась за сестру и среди ночи проснулась от собственных рыданий. Рэйф услышал и пришёл спросить, что случилось. Я рассказала ему, как сильно волнуюсь за Дейзи и про ужасный кошмар, что мне приснился. Тогда Рэйф пошел в свою комнату и возвратился с одним из солдатиков. Пехотинцем. Рэйф поставил его на столик возле моей кровати и сказал: «Это самый храбрый и стойкий из всех моих солдат. Он будет стоять на страже всю ночь и отгонять тревоги и дурные сны». — Графиня рассеянно улыбнулась своим воспоминаниям. — И это сработало.
— Как чудесно, — тихо сказала Ханна. — И в этом заключается важность этого игрушечного солдатика?
— Ну, не совсем. Видите ли… — Лилиан сделала глубокий вдох, словно ей было трудно продолжать. — На следующий же день учитель сообщил отцу, что, по его мнению, солдатики отвлекают Рэйфа от учебы. Поэтому отец от всех них избавился. Навсегда. Рэйф не проронил ни единой слезинки, но я видела в его глазах нечто ужасное, как будто что–то в нём сломалось. Я взяла пехотинца со своего столика и отдала ему. Единственного оставшегося солдатика. И я думаю… — Она с трудом сглотнула, и в её тёмно–карих глазах заблестели слёзы. — Я думаю, что все эти годы он хранил его как некую часть своего сердца, которую хотел сберечь.
Ханна и не подозревала о своих собственных слезах, пока те не скатились по щекам. Она торопливо стерла их рукавом. У нее засаднило в горле, и она откашлялась, а, потом спросила охрипшим голосом:
— Почему он отдал его
Казалось, графиню странным образом успокоили, а может, убедили чувства, которые проявила Ханна.
— Я не знаю, Ханна. Вам самой предстоит узнать смысл этого поступка. Но могу сказать: это
* * *
После того как Ханна успокоилась, она, все еще несколько ошеломленная, вошла в библиотеку. Все дети уже были там и, рассевшись на полу, поглощали песочное печенье, запивая его теплым молоком. На губах Ханны появилась улыбка, когда она заметила, что много ребятишек забрались под стол, словно это была крепость.
Усевшись в большое кресло, она торжественно раскрыла книгу, но прежде, чем она успела прочитать хоть слово, у нее на коленях оказалась тарелка с печеньем и кто–то протянул ей чашку с молоком, а одна из девочек надела ей на голову серебристую бумажную корону. Съев печеньице, Ханна подождала пару минут, пока уляжется суматоха, а потом успокоила хихикающих детей и начала читать:
Когда Скрудж отправился путешествовать со вторым Духом и они посетили скромный, но счастливый дом Крэтчитов, Ханна заметила, что в комнате появилась темная худощавая фигура Рэйфа Боумена. Он направился в неосвещенный угол и встал там, слушая и наблюдая. Ханна на мгновение прервалась и посмотрела на него, Когда она представила, как глупо выглядит, восседая с бумажной короной на голове, то почувствовала, как мучительно сжалось сердце и кровь прилила к щекам.
Ханна не знала, почему Боумен пришёл послушать следующую часть истории без Натали. Или почему достаточно было оказаться с ним в одной комнате, чтобы её сердце начинало стучать как механический ткацкий станок.
Однако все это имело отношение к осознанию того факта, что он не был тем испорченным, бессердечным распутником, каким она считала его поначалу. По крайней мере, не до конца. И если это окажется правдой, имеет ли она какое–либо право возражать против его брака с Натали?
* * *
В течение следующих двух дней Ханна искала возможность вернуть Рэйфу Боумену его игрушечного солдатика, но в поместье, гудящем в преддверии приближающегося Рождества, практически невозможно было остаться наедине. Похоже было, что ухаживание Боумена за Натали протекало гладко: они вместе танцевали, ходили на прогулки, он переворачивал для Натали страницы нот, когда та играла на фортепьяно. Ханна старалась не навязываться, по возможности держась на расстоянии и молча сопровождая их, когда это было необходимо.
Казалось, Боумен очень старался ограничить свои контакты с Ханной, не игнорируя её, а просто не обращая внимание. Его первоначальный интерес к ней угас, что отнюдь не было неожиданностью. Его манила белокурая красота Натали наряду с уверенностью во власти и богатстве, несомненно, ожидающих его, если он на ней женится.
— Он мне действительно нравится, — доверительно сообщила ей Натали, ее синие глаза горели от волнения. — Он очень умён и забавен, и божественно танцует. Не думаю, что я когда–либо встречала мужчину, который целуется и в половину так же хорошо, как он.
— Мистер Боумен поцеловал тебя? — спросила Ханна, стараясь не выдать себя интонацией.
— Да, — озорно усмехнулась Натали. — Мне фактически пришлось загнать его в угол на наружной террасе, он рассмеялся и поцеловал меня под звёздами. Нет сомнений, что он попросит моей руки. Интересно, когда и как он это сделает. Надеюсь, это будет ночью. Люблю получать предложения в лунном свете.
* * *
Ханна помогла Натали облачиться в теплое платье из светло–голубой шерсти с тяжёлой юбкой в складку. Подходящая к нему пелерина была оторочена белым мехом. После обеда гости собирались в грандиозное послеобеденное путешествие на санях по свежевыпавшему снегу. Предполагалась остановка в Винчестере на обед и катание на коньках.
— Если погода останется ясной, — воскликнула Натали, — мы будем возвращаться домой под звёздами. Ты можешь себе представить что–нибудь более романтичное, Ханна? Ты уверена, что не хочешь поехать?
— Абсолютно уверена. Я намерена посидеть у камина и почитать письмо мистера Кларка. — Письмо доставили этим утром, и Ханне хотелось прочесть его в одиночестве. Кроме того, последнее, чего она хотела, — это смотреть, как Натали и Рэйф Боумен от холода прижимаются к друг другу под пологом во время долгой поездки на санях.
— Мне бы хотелось, чтобы ты присоединилась к нам, — упорствовала Натали. — Ты могла бы не только весело провести время, но и оказать мне услугу, занимая лорда Трэверса и удерживая его подальше от меня. Каждый раз, когда я общаюсь с мистером Боуменом, Трэверс пытается вмешаться. Это ужасно раздражает.
— Я думала, тебе нравится лорд Трэверс.
— Да, нравится. Но он настолько сдержан, что это сводит меня с ума.
— Возможно, если ты загонишь его в угол, как мистера Боумена…
— Я уже пыталась. Но Трэверс не станет ничего предпринимать. Он сказал, что
