— Я хочу вернуть свою прошлую обыкновенную жизнь — ту, которую вел, прежде чем переступил порог той харчевни вместе с Шорканом много столетий тому назад.
— Это невозможно. Но, быть может, на том пути, к которому призываю вас я, вы сможете найти способ приблизиться к тому состоянию.
Эррил опустил голову еще ниже, и Елена, хотя и испуганная пророчествами дяди, почувствовала глубокую жалость к этому смелому, умному и несчастному человеку. Казалось, от тяжести прожитых лет он устал так, что едва может носить свое тело.
— Так сделайте же выбор, Эррил из Стендая!
— Я отведу ее туда, где спрятана Книга, — Слова мертвыми листьями легли на каменный пол.
— В Алоа Глен?
— От вас воистину ничего не скроешь, — поднял темные глаза Эррил.
Дядя Бол пожал плечами.
— Я знаю лишь намеки и знаки, — тихо сказал он . — Слова в книгах и рукописях. Я ничего не знаю о реальном мире.
— Дорога до Алоа Глен длинна, город охраняется волшебством, и, прежде чем попасть туда, надо принести отмычку, скрывающую вход в город. Я спрятал ее здесь, в развалинах школы, неподалеку от…
Бол махнул кончиком трубки в сторону Эррила.
— Не надо, не говорите. Чем меньше людей знает о чем-либо, тем лучше.
После этих слов в комнате надолго воцарилось молчание.
Елена застыла в кресле и мучительно пыталась осмыслить услышанное. Большая часть из этого не имела для нее никакого смысла. Ясны были только вещи. И страх.
— Я не хочу быть ведьмой! — вдруг выкрикнула она самое страшное, что душило ее весь этот час.
Бол попытался улыбнуться в ответ, но смог лишь провести рукой по усам, И горькая печаль, мелькнувшая в его глазах, ударила девочку в самое сердце. Вместо того, чтобы успокоить племянницу, Бол встал к ней спиной, повернувшись к Эррилу:
— Вы, кажется, просили доказательств? — Он вытащил что-то из жилетного кармана и показал собеседнику. — Узнаете, Эррил?
Елена видела только лицо, но и этого было достаточно. Рот Эррила раскрылся, как у безумного:
— Это Шоркана! Где вы его взяли?
Предмета, о котором они в этот момент говорили, Елена не видела, как ни крутила головой: широкая спина дяди закрывала от нее эту вещь.
— Если вы помните, Шоркан в ту ночь отдал его мальчику. После убийства мы забрали его, мальчик все сжимал его в мертвых пальцах.
— И что вы собираетесь с ним делать?
— То, что должен.
Дядя резко обернулся. В руках у него сверкнул черным лезвием кинжал. В глазах Бола стояли слезы:
— Я никогда не хотел этого, Елена.
Затем старик схватил девушку за запястье и дернул к себе. Елена задохнулась от ужаса. Что он собирается сделать? Но сопротивляться у нее уже не было сил.
— Этот древний кинжал использовали маги, дабы освятить Кровавый Дневник в процессе его создания. — И Бол резко полоснул лезвием по доверчиво раскрытой детской ладони.
Кровь хлынула на пол прежде, чем Елена почувствовала боль, но затем у нее вырвался пронзительный крик, и, не веря своим глазам, она смотрела на красную линию через всю ладонь.
А Бол прижал рукоять к кровавой ладони, и по мере того, как кровь пропитывала ее, черное лезвие начинало светлеть и через несколько секунд засверкало в отблесках пламени чистейшим серебром.
— Теперь это кинжал ведьмы, — прошептал Бол и упал перед девочкой на колени.
Эррил сидел, не шевелясь, в своем кресле, трубка его давно упала на пол, рассыпав по сосновому паркету недокуренный табак. Несмотря на то, что в глубине души он верил всему, что говорил старик, увиденное собственными глазами настолько парализовало его мозг и тело, что старый воин не мог двинуться с места. Много лет назад он видел такие же инициации, совершаемые мастерами Ордена над юношами, посвящаемыми в науку магии. И их сопровождал такой же слепящий свет.
Елена действительно была
Он смотрел, как девочка вытирает кровь, положив кинжал на колени. На руке не осталось даже следа пореза, тут же зажившего безо всякой боли и шрама.
— Прости меня, девочка моя. — Бол по-прежнему стоял перед ней на коленях.
— Но мне не нужен этот гадкий нож! — упорствовала она.
— Ты должна взять его — он потребуется тебе для магии.
Девушка подняла правую руку:
— Но я же сказала, что ничего больше нет! Моя рука снова обычная, чистая! Красного совсем нет!
Тогда заговорил Эррил, стараясь хоть немного успокоить ребенка, который был уже близок к истерике:
— Твоя Роза исчезла, потому что ты исчерпала свой запас силы, — спокойно объяснил он. — Его надо пополнить.
— Но я не хочу! — крикнула Елена и разрыдалась. Бол обнял ее колени:
— Я знаю, как тебе тяжело, моя радость. Но тетя Фила так на тебя рассчитывала.
При упоминании о тетке рыданья чуть стихли.
— О чем ты говоришь?
Бол поднялся:
— Пойдем, я покажу тебе кое-что. Тётя оставила тебе подарок.
— Она знала все это про ведьму?
— Да, Елена, знала. И гордилась, какой сильной ты растешь.
— Правда? — слезы на щеках девушки вдруг мгновенно высохли.
Бол кивнул:
— Правда. Пойдем же. Вы тоже можете пойти, — обернулся он к Эррилу. — Это поможет вам найти спрятанную в развалинах отмычку.
Эррил поднялся и подошел вместе с девочкой к груде пропыленных книг на старой книжной полке.
Пальцы Бола пробежали по их корешкам, как по коже возлюбленной, и вдруг резко надавили на один с изображением головы дракона. За полкой послышался стук камешков, и полка разъехалась надвое. За ней оказалась дверь.
— Отойдите-ка назад, — предупредил Бол и дернул дверь на себя. За ней оказалась каменная лестница, ведущая вниз. Любопытство пересилило у Елены и боль, и страх.
Даже Эррил был заинтригован:
— Что это?
Бол дотянулся до лампы на краю полки и сделал ее поярче.
— Идите за мной и смотрите под ноги. Камни мокрые и скользкие.
Эррил взял девочку за руку, и они последовали за Болом. Лестница, сложенная из камня, казалась гораздо старше дома. С потолка повсюду свисали гирлянды паутины, колыхаясь от дуновения свежего воздуха. Нагнув головы, все трое прошли под ними, но высокому Эррилу это не совсем удалось, и он с отвращением ощутил на шее маленькие бегущие лапки. Елена увидела, как он трет шею.
— Осторожно: убить паука — плохая примета.
— Давай, иди, — воин слегка подтолкнул ее и тоже увидел у нее в волосах запутавшегося паука.
Елена прислушалась. Шаги тихим эхом отдавались по старым камням. Потом девушка сморщила нос от густого запаха застоявшейся воды и сырости. На последней ступени она остановилась. Бол стоял немного впереди нее, высоко держа над головой фонарь. Его свет падал в огромный зал, имевший вид не совсем правильного круга с грубыми стенами. Словно каменные стражи, в зале стояли двенадцать гранитных колонн, а между ними, в самой глубине, виднелся альков с несколькими висячими зеркалами, на которых время и сырость оставили свои зеленоватые уродливые пятна.
