— Не очень. У нас прочные кости.
— Что за глупость была вот так взять и прыгнуть, — уже гораздо мягче произнес Крал.
— Понимаю… — огр с трудом подбирал слова: — Но я увидел это место… куда прыгнуть… еще сверху.
Крал посмотрел на него с сомнением:
— Что, неужто огры видят лучше, чем люди?
Толчук, наконец, встал, но его пошатывало.
Крал положил руку ему на плечо, чтобы поддержать своего неожиданного союзника. В другой он все еще сжимал топор, и Толчук подумал, что такой человек, наверное, не выпустил бы своего оружия даже и после смерти. Топор и этот бородатый человек давно срослись в одно.
Крал дал Толчуку возможность отдышаться:
— В общем-то, прошу прощения, — выдавил горец. — Я обязан тебе жизнью. А ведь о вас, ограх, всегда думают…
Толчук ощупал сломанное ребро:
— Ваши люди часто…
— Но больше я не повторю их ошибки.
Толчук неуклюже подошел к бородатому гиганту и положил руку ему на плечо.
— Тогда я тоже буду стараться… попытаюсь предупредить вас, когда мы снова будем прыгать со скалы.
Крал улыбнулся:
— Странный ты, огр.
— Больше, чем вы думаете, — вздохнул Толчук и убрал руку. — Но что же теперь? Прыгнуть-то я прыгнул, но куда прыгать дальше?
Крал нагнулся и поднял зеленый камешек, выпавший при падении из пальцев Толчука и, к счастью, далеко не улетевший.
— Как бы то ни было, решать надо быстрее. Свет гаснет.
Тут и Толчук заметил, что камень, на который еще недавно было больно смотреть, теперь горит тускло.
— Гоблины все равно не оставят нас в покое, — вздохнул он и, подойдя к краю площадки, на которую прыгнул, посмотрел еще глубже вниз.
— Есть дорога? — спросил из-за его плеча Крал.
— Вижу дно. Но прыгнуть нельзя — глубоко.
Крал лег и провел рукой вниз по скале:
— Слишком гладко, но есть много выбоин и выступов, попробовать можно.
— Лучше с другой стороны. Там я видел много булыжников, по ним будет легче.
Крал кивнул и, устремив взгляд куда-то в темноту, видимо, прикинул, насколько опасен будет такой спуск. Неожиданно он ткнул рукоятью топора куда-то в дальний угол бездны:
— Или мне мерещится, или это и вправду какой-то свет?
Толчук вгляделся туда, куда указывал ему горец, и действительно увидел свет — и даже не один источник света, а два. Оба тускло светились где-то на дне пропасти и явно двигались в их сторону.
— Опять гоблины? — неуверенно спросил Крал.
— Нет, гоблины света не любят. Он ослабляет их кровь. — Толчук вспомнил, как они в племени постоянно держали пылающий огонь в горшках, чтобы гоблины не приближались к святым местам их пещер.
— Тогда кто?
— Не знаю.
— Ты говоришь, что хорошо видишь даже в темноте — неужели так-таки ничего и не рассмотреть?
— Очень далеко, — ответил Толчук, не переставая, тем не менее, всматриваться во мглу. В неверном свете передвигались какие-то тени, но ничего больше разобрать не удавалось. — Нет, ничего. Но их, вроде, двое…
— Что? — удивился Крал, но огр поднял коготь. На лице его застыло какое-то странное выражение. Действительно, в сознании Толчука вдруг возник знакомый образ — Фардайл. Внизу был он, брат-волк, пытающийся ему что-то сказать.
Потом промелькнули еще какие-то образы, но Толчук так и не смог удержать и распознать их. Смутно проявился только еще один:
Последнее было совсем непонятным, но шерсть на загривке Толчука встала дыбом.
— Что? Что ты видишь? — нетерпеливо добивался Крал. — Не вижу — но чувствую. Там внизу происходит что-то странное.
— Откуда ты знаешь?
— Друг… Брат… Он там. Не один.
— И что он тебе говорит?
— Слишком далеко, чтобы все разобрать, — вздохнул Толчук. — Оба огня скрылись, вероятно, в одном из туннелей.
— Надо идти туда, — серьезно и тревожно произнес он.
— Зачем?
— Я… я не знаю… — неожиданно солгал огр.
Крал посмотрел на него с подозрением, и Толчук почувствовал себя виноватым. Однако огр-сайлур промолчал. Все равно он не сможет описать этот неожиданный удар сердца. Можно, конечно, вытащить Камень сердца из набедренной сумки, и он осветит всю пропасть до дна. Но это сейчас излишне — камень зовет его вперед.
И он должен идти на его зов.
Могвид изо всех сил старался удержаться в седле бешено несущегося жеребца. Как странно ехать верхом на другом существе! Никогда он не мог даже и подумать о таком! Однажды они с Фардайлом как-то наткнулись на табун диких лошадей у себя на западных равнинах. Кобыл с бархатными глазами окружали злобно храпящие жеребцы, и весь табун грациозно несся по бескрайним просторам. Как же теперь эти красавцы подчиняются железу и коже?
Какие странные здесь жители! Неужели они подчинили себе вообще всех животных? Он вспомнил, как высокий тощий человек обращался со своим соколом и как охотники повелевали снифферами. Что помогает этим людям властвовать над другими живыми существами? Сайлуры сами принимали вид любого животного, но мысль о том, что можно их поймать и владеть ими, казалась чудовищной.
Но если он еще пробудет в этой человеческой шкуре какое-то время и забудет свою настоящую сущность, то, может быть, и поймет людей? И тогда, как и этот конь под ним, забудет, что значит вольный бег по просторной равнине… Нет, только не это! И в страхе Могвид плотнее прижался к спине нюмфаи.
Неожиданно лошадь поскользнулась в грязи, и Могвид уже по-настоящему обнял женщину, опасаясь, что одними только ногами точно не удержится.
— От этого вы не упадете, — попыталась объяснить Нилен, тщетно освобождаясь из его объятий. Он немного отпустил руки, но остался наготове. Как можно верить порабощенному животному? Рабам не верят. И Могвид напрягся еще больше.
Почва, принявшая в себя опавшие за много столетий листья, глушила звук подков, но шум крыльев не утихал, хотя теперь и не приближался. Правда, как мог слышать Могвид своими слабыми человеческими ушами, взмахи стали быстрее и резче.
Нюмфая, очевидно, тоже услышала это:
— Нам надо уйти, мы уйдем, — прошептала она, но прозвучало это слабо и неуверенно.
К ним подскакала вторая лошадь, бежавшая резвее, чем жеребец с двумя седоками. Она ворвалась на гребень очередного холма первой, и Рокингем едва сумел осадить ее.
— Впереди пусто, — крикнул он, перекрывая порыв ветр. — Где пещера? Не вижу! — И дождь вдруг снова обрушился на них с затянутого тучами неба.
