— Зачем?
— Я буду не только тебя защищать, но и учить искусству войны. Ты должна умело обращаться с мечом и кинжалом.
— Но у меня есть магия.
— Иногда гораздо проще решить дело острым клинком, чем заклинанием. Тебе необходимо знать все премудрости боя, здесь мы справимся. Но об этом… — Подхватив правую руку Элены, Мисилл стянула скрывавшую алое пятно перчатку. — …нам известно совсем мало. За прошедшие столетия многое забылось, остались слухи да легенды. Твой дядя искал в развалинах старой школы древние тексты, обучающие обращению с магией, чтобы помочь тебе. Но с его смертью мы утратили даже те крохи, что удалось найти, все сожгли вместе с его домиком скал'тумы. Гибель Бола стала для нас невосполнимой потерей.
Элена развела рубиновые пальцы, и сердце ее сжалось от безысходности.
— Значит, придется изучать магию самой.
— Да, некоторые сестры считают, так даже лучше. — Она накрыла ладонью кисть девушки. — И я разделяю их точку зрения.
Та наморщила лоб и недоуменно посмотрела на Мисилл.
— Почему?
— В пророчестве сказано, что появится ведьма и, объявив войну Гал'готе, зажжет факел свободы. — Она наклонилась ближе. — Не мужчина. В прошлом орден магов не смог справиться с гал'готалами. Так зачем идти прежним путем? И тому, что избрана женщина, и тому, что это именно ты, должно быть объяснение. Нам открывается новая тропа — тропа женщин!
Элена сжалась под пристальным взглядом охотницы, и, почувствовав ее страх, та смягчилась. Она вновь коснулась щеки девушки.
— Извини, я не думала тебя напугать.
— Не хочу нести это бремя, — тихо сказала Элена, и слезы, наконец переполнив ее, потекли по лицу.
Мисилл обняла девушку и принялась тихонько ее укачивать.
— Сдается мне, — сказала воительница, еще сильнее прижимая ее к груди, — нечасто ты позволяла себе выплакаться в этом путешествии.
Несколько мгновений они молча обнимали друг друга. В сильных руках воительницы чувствовалось тепло любви, и то была не любовь к обещанному пророчествами герою, а любовь к родному человеку.
Очень скоро Мисилл, чуть отодвинувшись, вытерла щеки Элены.
— У тебя глаза как у матери. Очень красивые, — тихо проговорила она.
Элена сморгнула слезы и тихонько всхлипнула.
— Вот и все, что я хотела сказать. Я не собиралась ни пугать тебя, ни возлагать на твои плечи еще более тяжкую ношу. Просто помни, что ты не только меч или рубиновая рука, но и плоть от плоти своей матери — женщина. Очень может статься, именно это обстоятельство и решит исход битвы с мраком.
Мисилл провела ладонью по коротким волосам Элены.
— Среди всех этих мужчин, — сказала она с мягкой улыбкой, — не забывай, что ты женщина.
Они снова порывисто обнялись.
— Я не забуду.
Элена вспомнила утро в горах: тогда она подняла руки к рассветному солнцу — одну красную, другую белую — и, переплетя пальцы, объявила себя ведьмой и женщиной. Быть может, уже в тот момент девушка знала истину, озвученную охотницей?
— Женщина и ведьма, — пробормотала она.
— Что ты сказала, милая?
Но прежде чем раздался ответ, дверь потряс отчаянный стук. Послышался голос Эр'рила:
— Волк принес дурные вести! На склад напали!
Молча вскочив с кровати, охотница надела перекрещенные ножны.
— Поторопись, Элена, — сказала она, а потом сердито пробормотала себе под нос: — Могу поклясться, что слышала на площади подозрительный шум.
Мисилл щелкнула задвижкой и распахнула дверь. Элена подскочила к воительнице, сердце бешено колотилось.
Эр'рил стоял на пороге, его лицо пылало.
— Нужно спешить, — выдохнул он.
— Что случилось? — спросила Мисилл, выбравшись в коридор.
Элена последовала за ней.
— Точно не знаю.
— Мы туда не пойдем, — спокойно и уверенно сказала женщина.
— Пререкаться нет времени, — резко бросил Эр'рил через плечо. — Тол'чак в беде!
— И ты сам отведешь ведьму в ловушку? — холодно осведомилась Мисилл. — Подвергнешь ее опасности?
Станди заколебался.
— Я… Мы не можем бросить товарища. Крал и остальные уже спешат на выручку.
— Горец — могучий воин и прекрасно владеет топором. Если он и Тол'чак не в силах справиться с угрозой, то вести на склад Элену — сущее безумие.
— Но я могу помочь, — вмешалась девушка, однако ее голос прозвучал неуверенно.
Мисилл положила руку ей на плечо.
— Я в этом не сомневаюсь, но если ты воспользуешься магией, приспешники Темного Властелина тут же бросятся на тебя. Ты наше будущее, которым мы не можем рисковать.
— Но надо попытаться… — Элена посмотрела на Эр'рила в поисках поддержки.
— Как ни тяжко бросать товарищей, Мисилл права, — вздохнул он. — Ты знаешь, что делать в подобных случаях: если опасность разделит нас, встречаемся через одну луну на побережье, возле Конца Земли.
— Но…
— Тогда вопрос решен, — перебила охотница. — Судя по всему, темные стражи города перешли к активным действиям, и нельзя терять ни минуты, коли жизнь дорога.
Элена с тоской посмотрела на нее.
— Но ведь Тол'чак твой сын! Неужели ты снова бросишь его?
Резкие, но искренние слова заставили Мисилл усомниться в верности принятого решения. Воительница отвернулась, и Элена заметила, как ее правая рука сжалась в кулак, а плечи дрогнули — Мисилл пыталась совладать с чувствами.
— Я оставила его однажды. Смогу и теперь, — горько ответила женщина.
Черты Мисилл обрели прежнюю твердость, она стиснула зубы, в глазах загорелась решимость — Элену поразили столь быстрые перемены. Станет ли она когда-нибудь такой же сильной? Да и хочет ли быть такой? Девушка замерла между опекунами.
— Нет, — сказала она негромко. — Я не брошу ни Тол'чака, ни остальных.
Эр'рил со вздохом вскинул руку ко лбу.
— Подумай, Элена! Если они примут удар на себя, мы сумеем незаметно ускользнуть из города, и вскоре все встретимся в Конце Земли.
Мисилл протянула руку, но Элена отстранилась.
— Милая, нужно уходить, иначе…
— Нет. Ты упоминала причину, по которой магия доверена женщине. Именно женское сердце должно все решать, а мое подсказывает, что нам нельзя расставаться.
— Ты не можешь рисковать собой, — не сдавалась Мисилл. — Ты — наш долгожданный рассвет.
— Будь оно проклято, предначертанное! Если я и вступлю в сражение с Темным Властелином, то как Элена, а не как герой пророчества. — Девушка посмотрела Мисилл в глаза. — Извини, тетя Ми, но я не хочу быть на тебя похожей. Я закалю свой дух, но не стану ни убивать, ни обрекать на гибель. И биться я буду всем сердцем. Я не брошу Тол'чака.
Элена решительно шагнула к лестнице.
