Станди прочитал ход ее мыслей. Он поднялся.
— Ты знаешь, кто за этим стоит?
— Знаю. Лианы на руке Элены называются гнездом душителя. — Мисилл пристально посмотрела на девушку. — И водятся они только в болотах Ин'нова.
— Но туда не добраться меньше чем за целую луну.
Охотница молча полоснула Эр'рила взглядом — ей надоело выслушивать очевидные утверждения.
Вошел Могвид с ведром и седельными сумками через плечо.
— Я принес вещи и воду, как ты просила, — сказал он, не заметив напряжения, царившего в комнате. — Куда поставить?
— Закончим разговор позже, — сказала Мисилл воину. — А сейчас посмотрим, чем можно помочь нашим спутникам.
И прежде чем тот успел возразить, она жестом приказала Могвиду поставить кипяток между кроватями, на которых лежали огр и горец. Си'лура со стуком опустил ведро, и вода выплеснулась на сосновые половицы. Женщина приняла свои сумки.
— Мне понадобятся чашки.
Могвид недоуменно посмотрел на нее и нахмурился.
— Сейчас принесу, — покорно вздохнул он.
Когда оборотень ушел, Мисилл принялась разбирать вещи и вскоре нашла два пергаментных свертка. Отведя Элену в сторону, она вручила их ей.
— Растолки листья и ягоды.
Эр'рил понял, что Мисилл ничего не станет ему рассказывать, пока не приведет в чувство товарищей.
— Чем помочь? — спросил он.
Охотница сунула палец в воду, проверяя температуру.
— Попробуй приподнять Тол'чака. Надо его напоить, и мне совсем не хочется, чтобы он захлебнулся.
Кивнув, станди отошел к изголовью кровати и чуть спустил одеяло. Едва коснувшись мохнатого запястья, воин ощутил замогильный холод. В правом кулаке огр крепко сжимал крупный предмет. Даже в беспамятстве он не расставался с великой драгоценностью — сердцем своего народа.
Эр'рил попытался вытащить кристалл из могучей ладони — возможно, камень подскажет, что же произошло на складе. Он еле разжал один палец.
— Что ты делаешь? — одернула его Мисилл.
— Пытаюсь высвободить сердце-камень, — ответил тот, не отрываясь от дела.
— Зачем?
Эр'рил бросил на нее недовольный взгляд и откинул черную прядь с лица.
— Чтобы понять, какого рода опасность нам грозит.
Станди вновь склонился над кристаллом. На лбу выступил пот, когда ему наконец удалось разжать последний палец. На огромной ладони огра лежал крупный самоцвет. В свете лампы он казался на удивление темным. Воин потянулся к нему.
— Не трогай! — вскрикнула Элена.
Бросив растирать снадобья, она не сводила с Тол'чака внимательного взгляда. Рука Эр'рила замерла в воздухе у самого камня.
— Что такое, милая? — спросила Мисилл, подходя ближе.
— Обычно Сердце светится, если рядом есть хоть толика магии огров. На складе, когда Тол'чак лежал на полу, от его сумки исходило сияние. Я думала, это камень! Но если он все время держал его в кулаке, значит… — Она указала на койку. — Там что-то другое.
Эр'рил отдернул руку и сорвал одеяло. В мешке из козьей кожи, привязанной к широкому бедру огра, что-то лежало. Оглянувшись на остальных, воин развязал бечевки, и в этот момент содержимое зашевелилось. Станди отпрянул и задел сердце-камень на ладони огра.
Самоцвет скатился на пол, сумка ярко засветилась. На мгновение ослепленный, Эр'рил попятился. Сияние почти сразу стихло и, налившись красным, ритмично запульсировало, словно в такт биению сердца.
— Отойдите. — Голос Мисилл был полон тревоги.
Однако Элена сделала шаг вперед.
— Сейчас появится.
Кто-то в сумке медленно выбирался наружу. У них на глазах из светящейся пещерки высунулась усатая мордочка и принюхалась, следом появилось тело.
— Крыса, — выдохнул Эр'рил.
— Крал упоминал крыс, — вспомнила Мисилл, положив руку на плечо Элены. — Отродья темного стража.
— Нет, это другая, — покачала головой девушка. — Смотрите, она ранена, спина перебита.
Впрочем, зверек, казалось, не особенно страдал. Существо двигалось медленно из осторожности, внимательно изучая всю компанию.
— Сияние… — прошептала Элена.
Эр'рил тоже заметил, что путь крысы внутри сумки отмечает свет. Нет, не совсем так — когда когтистые лапки вынесли наружу тело, взгляду открылся его истинный источник.
— Сияние испускает само животное, — удивленно подхватила Мисилл.
Это была самая обычная речная крыса, однако ее блохастую шкурку окутывало розовое мерцание. Казалось, оно подчеркивает все лучшее в сером зверьке, открывая в нем определенную красоту.
— И как все это истолковать? — спросила Элена.
Эр'рил и Мисилл молча смотрели на грызуна.
Неожиданно дверь за спиной распахнулась, и все вздрогнули, даже животное.
— Этот жадюга хозяин дал всего одну чашку! — недовольно сообщил Могвид с порога.
— Тихо! — рявкнули на него трое разом, и оборотень застыл на месте.
Крыса, напуганная внезапным вторжением, скользнула вверх по могучей груди Тол'чака и спряталась под мощным подбородком. Там она и затаилась, но испускаемое ею мерцание стало еще ярче.
Сияние озарило огра. Как несколько минут назад свет преобразил речную крысу, так теперь он подчеркнул мужественность и силу в грубых чертах Тол'чака.
— Он так похож на отца, — прошептала Мисилл.
В интонации звучала такая мягкость, что Эр'рил не сразу понял, кто произнес последние слова. Глянув на охотницу, он заметил на ее щеке одинокую слезу.
Широкий нос Тол'чака дернулся. Он глубоко вдохнул, и сияние, словно дым трубки, проникло в ноздри. Губы беззвучно зашевелились, он пытался заговорить во сне. Веки неподвижных, широко раскрытых глаз опустились.
— Что происходит? — спросил Могвид.
Мисилл шикнула на него и положила руку огру на плечо.
— Кажется, теперь он заснул. Заклинание отступило. — Она склонилась над сыном. — Тол'чак, ты меня слышишь?
Тот несколько раз всхрапнул и хрипло прошептал:
— Мама? Мама, где ты?
Мисилл похлопала его плечу.
— Я здесь, сын. Пора просыпаться.
— Отец просил передать тебе кое-что.
Женщина с тревогой оглянулась на остальных.
— Отец сказал, он сожалеет о том, что заставил тебя уйти. Его сердце все еще слышит твой голос, а кости помнят твое тепло, он скучает.
Голос дрогнул, Мисилл уже не скрывала слез.
— И я по нему скучаю. — Она сильнее сжала плечо сына. — Но, Тол'чак, пришло время
